-- Иди, иди ко мне, мой хороший, -- Василий, низко пригнувшись, подходил все ближе и ближе, не переставая вращать конец красного кушака. Медведь уже перестал обращать внимание на залитого кровью стрельца и переключился на нового противника, почуяв угрозу именно от него. Сперва он даже чуть попятился назад и Василий решил было, что молодой, неопытный пестун, напуганный людскими выкриками, поспешит сбежать, но, верно, в том заговорил разбуженный запахом крови голос лесных предков, и он неожиданно быстро вскинулся вверх, встал на задние лапы.
'Ага, -- обрадовался Василий, -- теперь я тебя покружу, помотаю...' -и он начал обходить медведя вокруг, заставляя его отвернуться от стрельца, чем воспользовались его товарищи, оттащив Илью в укромное место. Теперь Василий мог думать лишь о себе и о том, как успокоить разъяренного зверя.
Он окончательно убедился, что медведю не больше года и он, в отличие от сородичей, живущих в лесу, не боится человека, а скорее готов поиграть, побаловаться с ним, используя, впрочем, клыки и когти. Но играть с ним, бороться, как это только что испробовал Илья, он не собирался.
Наконец, медведь не выдержал долгого противостояния и резко взмахнул лапой, пытаясь зацепить крутящийся перед ним кушак.
-- Вот, правильно, -- одобрил его действия Василий и отпрыгнул в сторону, -- достань его, достань... У тебя получится...
Медведь начал беспорядочно махать лапами, казалось, что он в самом деле включился в игру, предложенную человеком, пытаясь ухватить когтями цветной лоскут. Наконец ему удалось зацепить конец кушака. Раздался треск рвущейся материи и мишка с удивлением уставился на клочья, оставшиеся у него на когтях. Он даже понюхал их, лизнул языком. За это мгновение Василий низко поднырнул, ухватил свисающуюся с ошейника до самой земли кованую цепь и потянул на себя. Медведю это не понравилось и он попытался вырвать ее из рук человека. Попятившись, он с силой натянул короткую цепь, заставляя Василия приблизиться на шаг.
Взмах мощной лапы -- и плечо Ермака словно одеревенело. Скосив глаза, увидел неглубокую рану и сочившуюся из нее кровь. Каким-то чудом он не выпустил цепь из рук и продолжал тянуть зверя к сараю. И тот, смешно подпрыгивая, тащился следом, глухо урча, но особо не сопротивлялся.
-- Так, так, молодец, мишенька, пошли со мной, пошли... -- повторял негромко Василий, выискивая, за что можно было бы прицепить медведя.
Но тот облегчил его задачу, увидев открытую дверь амбара, в несколько прыжков достиг ее, вырвав цепь из рук Ермака, и скрылся внутри. Василий, не мешкая, заложил дверь на засов и обессиленно опустился рядом.
-- Ошень храбр шеловек, -- услышал он голос позади себя, обернувшись, увидел остроносого с черными прямыми до плеч волосами человека, державшего в руках небольшую кожаную сумку.
-- Ты кто? -- спросил он, хотя и догадался, что видит перед собой иноземца.
-- Доктор Бомелиус, -- с достоинством отозвался тот, -- царский лекарь. Позвольте смотреть ваша рана...
-- Поди лучше того стрельца подлечи, -- указал Василий в сторону, где продолжал лежать на земле окруженный товарищами Ильюха.
-- Там есть серьезный дело. Долго. Тут -- мало дел... -- и лекарь раскрыл свою сумку, вынул из нее какую-то баночку, тряпицу и склонился над Василием.
Он почувствовал, как защипало предплечье, дернулся от резкой боли.
-- Нищего страшного... -- пояснил тот ровным голосом, -- лечь на постель. Шпать... Много шпать... -- повторил несколько раз Бомелиус. -- Где тебя найти? Буду лечить, глядеть рану, -- предложил он.
-- В доме князей Барятинских, -- неожиданно раздался позади голос князя Федора, -- поедешь к моему отцу, Василий.
-- Зачем к отцу? Ведь завтра выступать.
-- Успокойся, нагонишь своих казаков. Нам долго тащиться с обозами, с пушками. Успеешь поправиться.
-- Но может быть...
-- Никаких может быть, -- передразнил его князь Федор, -- слышал, что лекарь распорядился делать? А он при самом царе состоит.
-- Эй, казак, тебя царь к себе зовет, -- к ним подошел Богдан Вольский и с интересом разглядывал Василия Ермака. -- Успокоил медведя, миром дело решил... -- то ли одобрительно, то ли разочарованно произнес он.
-- А ты бы хотел, чтоб зверь и его заломал? А? Богдаша? Скажи, хотел поглядеть, как кровь человечья польется? Любишь ведь смотреть на кровь! Не так разве? Признайся! -- неожиданно накинулся на боярина князь Федор.
-- А чего мне ее любить или не любить, -- удивленно воззрился на князя Бельский, -- я не палач, какой...
-- Ты не палач, нет... Ты хуже палача, -- подступал к боярину со стиснутыми кулаками Барятинский. Василий впервые увидел его таким разъяренным и, подскочив, оттащил в сторону от боярина.
-- Прекрати, царь смотрит...
Иван Васильевич действительно со своего места внимательно смотрел на них, щуря глаза. Василий смело направился к царскому месту, слыша одобрительный гул голосов и ощущая сотни глаз, направленных на него.
-- Как кличут? -- спросил негромко Иван Васильевич, пристально вглядываясь в него.
-- Ермак Василий меня зовут, -- также негромко ответил он.
-- Из чьих будешь? Казак, по платью вижу.
-- Сотник казачий. По приглашению на войну направляюсь.
-- Где-то, однако, встречались мы с тобой. Не припомню только...
-- Алексей Федорович Басманов на службу меня принимал и к тебе, государь, во двор приводил.
-- В Александровой слободе?
-- В ней, государь.
-- Вспомнил. Умен был Алешка, ох, умен. Знал, кого набирать к себе. Не от Строгановых с пермской земли, случаем, прибыл тогда?
-- От них, государь.
-- Там и научился с медведями обращаться?
-- Там, государь.
-- Что сотника стрелецкого спас, за то молодец, хвалю. А что не стал с медведем бороться, то правильно. Береги силушку, а она, видать, недюжая у тебя, береги для ворогов.
-- Поберегу, государь, -- эхом отозвался Василий, заливаясь от царских похвал легким румянцем.
-- Подлечись, лекаря своего дам, а там нагонишь войско. Успеешь навоеваться. Война долгая будет, чую... А вот Строгановы-то зря тебя отпустили, ох, зря... Писали, мол, нелегко им сейчас приходится. Пошел бы служить к ним?
-- Отчего не пойти, -- просто ответил Василий, -- ляхов повоюем, а там, видно будет.
-- Молодец, -- царь отвернулся от него, быстро утратив интерес.
-- А панцирь где? -- напомнил царевич, который тоже с восхищением разглядывал уверенно державшегося Ермака.
-- Да, чуть не забыл про панцирь, -- по-бабьи всплеснул руками Иван Васильевич и Ермаку показалось, будто тот специально забыл о подарке. Может, не желал дарить доспехи именно ему, узнав, что он был взят на службу Алексеем Басмановым, а может, и по иной причине. Как знать...
Двое молодых слуг уже несли панцирь, продетый через проушины на древко короткого копья. Он поблескивал полукруглыми боками и кованые пластины чуть шевелились, как чешуя у вытащенной на берег рыбины.
-- Не мал будет, -- спросил Иван Васильевич, вновь повернувшись к Ермаку, и ему снова показалось, что царю не хочется расставаться с панцирем.
-- Оружейники подгонят, -- помог выйти из положения вернувшийся к столам Богдан Бельский, -- они это умеют.
-- Ладно, носи на доброе здоровье и о царе вспоминай. Помни, кому служишь, -- с особым значением
