– Все еще немного болит, – призналась она, осторожно потрогав кончиком языка воспаленную десну.
– Иначе и быть не может. Франк сказал, что раньше ему не доводилось удалять зуб с таким количеством корней, это просто загадка природы, – заверила ее Гвен.
Дана со вздохом подумала, что боль вряд ли утихнет сама по себе и придется пить таблетки. А вот остались ли они у нее – это вопрос.
– Если ты стоишь, то лучше сядь. Сейчас услышишь такое, что закачаешься, – произнесла Гвен. Дана послушно села в кресло, стоявшее у стола, а ее подруга взволнованно зашептала в трубку: – Представляешь, сегодня утром Паркер объявил о своей отставке. Как ты думаешь, кого прочат на его место в суд штата, а?
– Тебя! – немедленно заявила Дана, искренне радуясь за подругу. Гвен уже много лет корпела в муниципальном суде, занимаясь скучнейшими делами. А когда в прошлом году, казалось, удача улыбнулась ей, внезапно появился конкурент, и она не прошла. – Как здорово! Им как раз нужна женщина-судья. Я так рада за тебя!
– Дана, речь не обо мне, а о тебе. Они решили назначить тебя.
– Меня? – Рука Даны, перебирающая бумаги на столе, застыла в воздухе. – Но я же слишком молода для такой должности!
– Чушь! – возмутилась Гвен. – Тебе тридцать четыре года. А последний раз, если ты помнишь, они утвердили на эту должность человека, которому едва стукнуло тридцать шесть.
– Да, конечно, – прошептала Дана, потрясенная неожиданным известием. – Мне очень жаль, Гвен. Но они не проголосуют и за меня. Ты же знаешь, как это бывает. Им нужна женская кандидатура, и для отвода глаз они внесли меня в список. Вот увидишь, дело закончится тем, что на эту должность возьмут мужчину.
– Не знаю, не знаю. – В голосе Гвен чувствовалась плохо скрытая горечь.
Дана понимала свою подругу. У Гвен было пятеро братьев. Один был практикующим дантистом, другие преуспевали в политике. Босс Сихида, ее отец, считал, что она должна получить престижную должность в суде штата. Его дочери не место в муниципальном суде, где все дела сравнительно мелкие – нарушения правил дорожного движения да семейные тяжбы. Карьеры на них не сделаешь.
Именно Босс Сихида устроил так, что его дочь в прошлом году попала в список для голосования, и пришел в бешенство, узнав, что Гвен обошли. Разумеется, он прекрасно знал, что на Гавайях, которые вполне можно считать земным раем во всем, кроме отношения к женщине, так обычно и происходит. Здесь нужно долго и упорно делать себе имя. Дана давно поняла, во-первых, чтобы утвердить свое положение в обществе, тебе нужно несколько лет быть на побегушках в качестве помощника в офисе большой «шишки»; во-вторых, все это время ты должна отчаянно молиться, прося бога о помощи. Только после всего этого можно надеяться на получение заветной, престижной должности. Но и то…
– На тебя прислали отличные отзывы, – продолжила Гвен. – Если я не ошибаюсь, твои решения и приговоры никогда не отменялись апелляционным судом, ведь так?
– Да нет, пару раз было. – Дана гордилась тем, что это было действительно только два раза, не больше. Она вспомнила дело Тенаки, из-за которого попала в настоящую переделку. Вины подозреваемого доказать не смогли, а обвинения были достаточно серьезными. Разразился страшный скандал. – Вспомни дело Тенаки, которое я провалила.
– Да перестань, это – первый процесс. Ты была еще совсем неопытной. Кроме того, о нем никто и не вспомнит, ведь прошло уже три года.
– Напрасно ты так думаешь! Я до сих пор получаю записки
– Это, наверное, от какого-нибудь психа. Забудь об этом. – Дана представила, как Гвен сопроводила свои слова пренебрежительным жестом руки. – Судьям всегда угрожают, а на деле все это – пустой звук.
Дана не могла согласиться со своей подругой. За годы работы в суде, повидав не один десяток закоренелых преступников, она убедилась, что эти люди непредсказуемы. Они запросто могут смотреть на тебя невинными глазами и вынашивать планы мести. Никто не знает, что скрывается в темных закоулках их черных душ. Сегодняшняя утренняя странная посылка встревожила ее, но Дана решила оставить эту неприятную тему.
– Роб Тагетт пришел сегодня на слушание, – сказала она.
– Правда? Он что, соскучился по тебе?
Ее саркастический тон Дана отнесла в адрес Роба. Когда-то у Гвен был с ним скоротечный роман. Они встретились пару раз, но потом Гвен, она сама призналась в этом Дане, прислушалась к голосу здравого смысла и, справедливо рассудив, что связь с Робом может помешать ее карьере, порвала с ним все отношения. Дана восхищалась ее силой воли. Немногие женщины были способны устоять перед обаянием Роба Тагетта.
– Ну, хорошо, мне пора бежать, – начала прощаться Гвен. – Пока.
Дана повесила трубку и окинула взглядом кипу бумаг, лежащих на столе. Заявления, ходатайства, иски, краткие справки по делам – со всем этим она должна разобраться сегодня, чтобы спокойно отдохнуть между заседаниями суда. Она была готова пожертвовать ленчем, чтобы успеть просмотреть документы, но от сильного болеутоляющего у нее кружилась голова. Необходимо было подкрепиться. Черт бы побрал этот проклятый зуб! Его удалили два дня назад, а боль и не думала ослабевать. Дана со вздохом поднялась с кресла и направилась в кафетерий.
Но все же в душе она ликовала, ей хотелось закружиться в вальсе. Подумать только! Суд штата! Об этом она могла только мечтать. И шансы получить эту вакансию были бы велики, если бы не проклятое дело Тенаки.
Ей просто не повезло. На слушания назначили ее, а не другого, более опытного судью. Не случись такого, процесс завершился бы без лишнего шума. Однако следствие с самого начала было плохо подготовлено к делу. Дана вспомнила наспех состряпанные доказательства, которые выдвинул обвинитель против растлителя малолетних. Тогда она сделала то, что ей предписывала буква закона: она позволила защите отклонить все обвинения, хотя сама ни секунды не сомневалась, что Тенака должен сидеть за решеткой.
Что после этого началось! Пресса, и в ее первых рядах был Роб Тагетт, взялась за Дану Гамильтон всерьез, можно сказать, впилась в нее мертвой хваткой. Все ее успехи, все то положительное, что она успела сделать во имя истины и справедливости на поприще законности, – все это оказалось разом перечеркнуто и погребено под лавиной гневных газетных статей. И сегодня, получив розу и записку, она не стала звонить в полицию, поскольку не хотела, чтобы ее имя вновь замелькало на страницах газет. Если пресса получит хоть малейший повод позубоскалить на твой счет, то потом долго не отмоешься от грязи. С другой стороны, в глубине души она надеялась, что Гвен права и записка – это творчество какого-нибудь ненормального, который просто развлекается от нечего делать.
В этот час в кафетерии посетителей практически не было. Большинство уже вернулись после перерыва в залы, где возобновились заседания. Дана взяла пластиковый поднос и медленно пошла вдоль стеклянной стойки, размышляя над тем, что бы выбрать. Ее взгляд остановился на тарелке – в море горячего масла возвышалась горка спагетти. Дана поморщилась и прошла дальше. Что и говорить, меню в кафетерии суда Гонолулу не отличалось особым разнообразием. По сравнению с ними еда, которую предлагают в самолете, могла показаться изысканной. Дана ограничилась чашкой кофе и сандвичем с тунцом, если верить надписи на упаковке.
Она нашла более или менее чистый столик и села спиной к залу. Еще при входе она заметила в дальнем углу Роба Тагетта в компании других репортеров. Сейчас у нее не было ни малейшего желания даже смотреть на него.
– Ваша честь, вы позволите? – раздался звучный голос, в котором слышались едва уловимые ироничные нотки.
«Черти тебя принесли», – подумала Дана и недовольно покосилась на Роба, который, не дожидаясь
