– Отсекай от лорков, – крикнул он, и несколько всадников метнулись к сипло вопящим, высоким, как жирафы, гигантам. Туда густо посыпались стрелы.
Я опустил меч, плохо понимая то, что творится вокруг. Вдруг увидел – дальше, на фоне светлеющего неба, показались и сразу исчезли три силуэта абров. Я побежал туда.
Я одолел гребень урочища, когда откуда-то вынырнул еще один абр, из-за моей спины скользнула стрела и впилась абру в загривок, стрелки чутко отслеживали цель.
Внизу в траве что-то шевелилось, я прыгнул туда. Навстречу взлетел клинок, я отбил мечом. Рядом с моим лицом лязгнули, словно стальные, челюсти; в пылу сражения я ударил щитом по длинной скуле – удар, открывая горло, взметнул звериный подбородок, – я вонзил туда меч.
В то же мгновение кто-то прыгнул мне на плечи, и длинная рука с зажатым в чешуйчатой кисти камнем из-за спины ударила по мечу. Я выронил меч. Висящее на мне создание хрипло рявкнуло; я только через мгновение понял: – Вот ты и спекся!
Знакомые слова, человеческие и по смыслу, поразили меня до глубины души, что, впрочем, не помешало защищать свою жизнь, ибо огромные челюсти, словно тиски, впились мне в затылок и там что-то захрустело!.. Я закинул руки назад: звериные челюсти, режущие пластинки зубов…
Мне повезло – абр, пытаясь раскусить мою голову, не мог использовать руки, а просто удерживал меня за плечи. Я сумел схватиться за челюсти и, хоть было неудобно, начал разжимать этот слюнявый капкан. Очень медленно он уступал. В какой-то момент его руки соскользнули с моих плеч, словно бы ему уже не хватало сил.
Я медленно, за челюсти обернул его вокруг себя, абр передо мной, и хоть был он повыше, мне стало совсем удобно: весь концентрируясь на борьбе, он пригибался, принимая удобное положение. Удобное и мне.
Мне стало жарко: по спине потекли струйки пота, а рукава, я чувствовал, увлажнились от затекающей с ладоней крови.
Окружая нас, стояли воины, я заметил Семена, потом Виктора. Но все на периферии сознания. Никто не вмешивался, и я понял, что пора кончать.
Чтобы не порвать себе сухожилия, я очень осторожно усилил нажим… медленно, медленно… Не замеченное никем, поднималось солнце… Серо-зеленая чешуйчатая кожа, красноватые глаза с вертикальным зрачком… Абр сосредоточился на своих челюстях, его руки бессильно повисли вдоль одетого в броню человеческого тела.
Я до конца разодрал хрустящие связки челюстей. Абр тоскливо завыл, и кто-то, взглядом спросив у меня разрешения, косо пошел к стонущему зверю, уже примериваясь на ходу, чтобы чище срубить голову.
Тихое утро обещало жаркий день. Безветренный воздух дышал ароматом трав. Но здесь, на разбитом привале абров, смердело кровью. Я споткнулся о мертвую тушу: огромная, птицеподобная двуногая тварь, Все побиты; свесилось с мертвого бока седло, и воин уже отстегивал ремешки крепления – пригодится племени.
15
ТРИЗНА
Я очнулся от сумятицы чувств, к которым, думал, уже не способен. Молодой воин осмотрел мои ладони, осторожно смазал укусы ржавой остро пахнущей мускусом мазью. Потом промыл и смазал укусы на затылке.
Вокруг, без суеты, но споро собирали оружие, складывали рядами стрелы к стрелам, луки к лукам. Лежали мечи: короткие с широким лезвием и длинные – с узким, рядом кинжалы, отдельно щиты, седла, рубахи, с нашитыми чешуей костяными и железными пластинами и цельнометаллические доспехи. Доспехи и оружие врагов не отличались от человеческих, только шлемы, которые и не шлемы на вид – круглый котелок с висящими наушниками кольчуги и длинной широкой пластиной, прикрывающей рыло.
Битва разожгла аппетит. Раздули потухшие было костры, наспех разрубили одно из верховых абрских животных, побросали куски в котлы.
Трое убитых воинов уже никогда не увидят восход солнца. Я понял, почему меня сейчас так сторонятся, когда увидел одного погибшего: абр разодрал его пополам. Схватил за ноги, и с мукой ушла душа искать новые рождения Страшная сила абров поразила меня. Как поразила моя победа людей.
Издали спешило к нам множество всадников. Прибыли подростки с лопатами и заступами. Дружно выкопали ямы для падали и складывали плотно, но считая, скольких сегодня победили.
Незаметно высоко поднялось солнце. У меня сильно болели ладони. Хотелось прилечь. Кто-то сунул мне кость с большим куском вареного мяса, другой дал хлеба. Я, неловко орудуя забинтованными холщовой тканью руками, стал есть Мясо было очень вкусное.
Прибыли телеги; доспехи и оружие погрузили. Не оставили даже звериные шлемы.
– Перекуем, – ответил кто-то на мой вопрос. – Железо нынче дорого.
Вечером хоронили убитых. Сухие бревна сложили срубом, чтобы жарче горело пламя, чтобы душам товарищей было легче расстаться с телами.
Вождь Ставр подозвал меня к себе и пояснял:
– Мы со своими кладем оружие, доспехи и всякую охотничью снасть. Бог-Отец дает всем после смерти новую жизнь, мы же все хотим возвратиться обратно в род. У вас, я знаю, не жизнь, а сладкий мед, мы же ценим нашу. Горше нет, чем потерять связь со своими. Мы кладем в последний путь все, что нужно мужчине, чтобы там, на небесах, он не мог забыть близких и недолго выбирал.
Женщины плакали. Кто-то со стенаниями называл усопших по именам, перечислял заслуги.
Догорел высокий костер. Ровно светились красные угли, и быстро скользили языки сизого жара. И старые и молодые носили землю, насыпали холм. Высоко. Утаптывали ногами, били колодками, поливали водой.
Недалеко от холма установили длинные столы, заставленные блюдами с мясом, рыбой, кашами. Тут же
