Почему-то Анне ужасно не хотелось, чтобы этот человек тут находился. Как будто он мог испугать детей.
— Вы лучшее ним созвонитесь, — предложила она. — Вдруг он сегодня вообще не появится…
— Мы договаривались, — сухо сказал непрошеный гость. — Или ваш шеф не ценит чужое время?
— Он мне не шеф, — парировала Анна. — И я не знаю, как он относится к проблеме вашего времени…
Анна не понимала, почему этот тип вызывает в ней такое раздражение. Где-то она читала, что иногда так бывает, когда в человеке агрессия… Или — это в ней агрессия? Ей стало немного стыдно. Она ведь его не знает. Да, у него неприятное лицо… И кажется, она уже его видела… Просто никак не может вспомнить.
Все равно — разве человек виноват, что он некрасив?
Ей показалось, что в спальне кто-то вскрикнул. Она обернулась.
— Если хотите подождать, ждите, — сказала она и, повернувшись, пошла в сторону дома.
— Эй! — окликнул он ее. Она нехотя остановилась.
— У меня ребенок проснулся…
— Я тебя где-то видел… Тебя как зовут?
Ей не нравилось, как он с ней разговаривает. Во-первых, откуда взялось это пренебрежительное «ты»? А во-вторых, сам тон… Как будто он ей приказывает.
— Я занята, — бросила она, открывая дверь.
— Скоро будешь свободна, — донеслось до нее, и она остановилась.
Ей хотелось выйти и сообщить этому «хозяину жизни», что это уж не в его ведении, ее свобода… Слава Богу, от таких вот типов ее жизнь не зависит… Ей даже захотелось сказать ему что-нибудь резкое, даже хамское, в его духе… Не зря Бейз говорил, что бесовство заразительно, усмехнулась она про себя.
Проснулся Ромка, маленький мальчик, которому долго пришлось лечить следы от ожогов, — мамочка таким образом пыталась справиться с кричащим малышом. Просто прижимала к нему горячий чайник… Ребенок-то у нее родился не такой, как у всех. Больной. Вот она и срывала на нем раздражение…
Анна взяла его на руки, глядя в несчастные глаза, прижала к себе и долго шептала ласковые слова, пытаясь успокоить. Но малыш никак не мог успокоиться, точно чувствовал присутствие уже знакомого ему зла. Она невольно обернулась.
Дверь была приоткрыта.
— Что вам надо здесь? — прошипела она.
Он смотрел на нее с высокомерным удивлением и насмешкой.
— И чего ты с этими уродами возишься? — спросил он. — Чего, другой работы не нашлось?
— Закройте дверь, — холодно сказала Анна. — С другой стороны…
— Я тебе нашел бы…
Анна едва сдерживалась. Этот человек действовал ей на нервы… Она понимала: таких вот — тупых, злых, уверенных в том, что они правы, никогда не задумывающихся о том, как их присутствие в мире отражается на самом мире, — очень много. И если так раздражаться на каждого из них, можно…
Она запретила себе реагировать на него. Точно его не было. Ушла с Ромкой подальше, продолжая напевать песенку Гребенщикова, успокаивая малыша теплыми словами: «Кто светел, тот и свят…»
А «пришелец» все не уходил, наблюдая за Анной внимательно, неотступно, и в один момент Анне показалось, что он вспомнил. В отличие от самой Анны, вспомнил что-то далекое. И точно удивился.
— А я знаю, как тебя зовут, — пробормотал он. — Черт знает откуда, но знаю. Анной.
Она остановилась. Против воли, против собственного желания… Медленно обернувшись, посмотрела в эти глаза. «Где же я этот взгляд видела?»
Он стоял, продолжая смотреть на нее, немного удивленно и, как показалось Анне, со страхом. Как будто что-то с ней, Анной, было связано в его прошлом. Она вглядывалась в это отечное лицо, пытаясь разглядеть за складками прежнее лицо. Но ей были знакомы именно глаза. Именно — взгляд…
Она вспомнила. Сначала была цепочка. И начиналась она с Кузякиной. Потом, через несколько «карточных» фигур — дама, король, валет — Анна добралась и до этих глаз.
Она не помнила лица, не помнила имени. Только этот тяжелый взгляд… Там вообще, как ей казалось в ту пору, не было ничего, кроме…
— Я рада за вас, — коротко и сухо бросила она, заставляя себя двигаться дальше. Пока он не вспомнил…
Она и сама не могла понять, почему горячая волна залила щеки. Почему именно ей сейчас стало страшно и стыдно. Как будто этот чертов тип пробудил к жизни ту девочку, над которой издеваться было не просто разрешено. Положено…
Она закрыла за собой дверь в спальню так поспешно, точно боялась его вторжения сюда. И долго стояла, прислонившись к двери спиной, пытаясь унять возникшую дрожь.
«Все в порядке, — сказала она себе. — Все в порядке… Он так же быстро исчезнет, как появился… И тебе уже не четырнадцать лет. Ты не должна его бояться…»
Но почему-то все равно боялась. Может быть, потому, что тогда рядом с ней был Кинг. Ее было кому защитить… Теперь она была одна. Одна, а вернулся-то враг… То, что это враг, не вызывало у нее никаких сомнений.
Наконец она успокоилась. Дети стали просыпаться, и она занималась ими чисто машинально, ругая себя за это, и то и дело ловила себя на том, что украдкой поглядывает в окно.
Сначала она его не видела. Похоже, он уже ушел, подумала она и вздохнула с облегчением. Точно проснулась от страшного сна…
Но именно тогда, когда успокоилась окончательно, она снова его увидела.
Он стоял, разговаривая с Олегом, и не сводил взгляда с ее окна. Точно угадал за оконным стеклом ее присутствие. Она невольно отпрянула. Ей показалось, что он прекрасно ее видел, — во всяком случае, едва заметно усмехнулся.
Она не могла слышать, о чем они говорят. Но по лицу Олега догадалась, что разговор вряд ли относится к числу приятных.
Но ведь ее это не касается, напомнила она себе. И плевать ей на эту мрачную тень из прошлого…
Лучше думать о чем-то приятном.
И она ничего более приятного, чем Даниил, не нашла. Так и стала думать о нем, сама поражаясь тому, что воспоминания о нем приводят с собой улыбку и покой…
— Ну, Олег, — говорил тем временем Виталий. — Ты не просекаешь… На твоем месте я бы молчал в тряпку… Тебе пока предлагают хорошие условия. Заметь, я тебе не угрожаю…
— Угрожаете, — сказал в ответ Олег. Получилось сдавленно, почти не слышно. И вообще он охрип. Теперь он даже знал, как выглядит тот самый смертный ужас. И не мог понять, почему этот невысокий, даже щуплый мужчина вызывает в нем подобное чувство.
Да побойся Бога, — тихо рассмеялся его собеседник, щуря бесцветные глаза. — Я помочь тебе хочу… Ты с каких хренов-то выплатишь эту аренду? А долг у тебя — ой, мамочки! Скорее всего, тебя просто поставят на счетчик…
— Мне кажется, мы говорим о государственной структуре.
— Да брось… Ты и сам не хуже меня знаешь все об этой структуре. Или ты не косишь? На самом деле такой наивный? Платить-то надо, голубь…
Олег не нашелся с ответом. Он и сам знал, что очень скоро вместо красивых слов с него потребуют деньги. Просто все еще наделся…
— Значит, так… Я оплачиваю твои долги. Более того, я заплачу и тебе… Просто мне нужна эта территория. Место хорошее… Времени у меня вот только мало. Так что думай в темпе. Даю тебе два дня, не больше…
Он хлопнул Олега по плечу — почти дружески, но немного по-хозяйски, и Олег невольно поморщился. Ему ужасно хотелось сбросить эту руку. Покосившись на нее, он отметил, что мужик делает маникюр. И ему стало даже смешно, если не считать, что отвращение стало еще больше. Собеседник заметил это и едва заметно усмехнулся, нарочно задерживая свою руку на его плече.
