Ей почудилось, что в глубине ее словно вспыхнуло нечто похожее на дух Афродиты, древней богини любви и красоты. Не отрывая от него пристального взгляда, она опустила руки к нижним пуговицам своего платья, чуть выше колен, и, медленно, дразняще задерживая пальцы на каждой из них, расстегнула все до конца, пока не осталась одна-единственная, удерживающая платье на талии.
Ее глаза блестели всеми чарами богини любви, когда она, мучительно неторопливо, расстегнула последнюю пуговицу и, одним грациозным движением стряхнув платье с плеч, отбросила его в сторону. Снежно-белое кружево ее бюстгальтера и трусиков сияло в лунном свете, четко выделяясь на позолоченной солнцем коже.
Он скользнул по ее фигуре долгим, изучающим взглядом, но не тронулся с места.
– Я сказал – все. – В голосе его вдруг зазвенел металл.
Она глубоко, всей грудью вздохнула. Она знала, что не должна была этого делать, но разумным и трезвым мыслям не было места среди того, что происходило сейчас, в противном случае ее самой бы здесь не было. Соблазнительная и вызывающая улыбка изогнула ее мягкие губы, а пальцы прикоснулись к застежке бюстгальтера между ее высокими грудями. Теперь он дышал неровно, не отрывая от нее глаз, но стоило ей разомкнуть замочек и снять бюстгальтер, показалось, будто его дыхание остановилось вообще.
Лунный свет обливал жидким серебром ее тело, отбрасывал яркие блики на гладкие очертания ее грудей с заостренными розовыми бутонами сосков. Горячий жар предвкушения разгорался внутри, стоило ей вспомнить, как он так же смотрел на нее, как ее ласкал. Вспомнить ту ночь, когда он ушел и оставил ее одну. Но она знала, что сегодня ночью он никуда не уйдет.
Его синие глаза блестели от восхищения, когда она, двигаясь с гибкой грацией, приподнялась на цыпочки, легко повернулась и вскинула руки над головой, показывая ему свое тело со всех сторон. Она наслаждалась каждой секундой происходящего и делала то, на что, как ей казалось раньше, никогда не была способна, но сейчас ее вдохновила мифическая покровительница любви. Он оставался неподвижным, но она каждой своей клеточкой ощущала властную силу мужского возбуждения, исходящую от него. Он говорил, что хочет видеть ее своей любовницей. В его словах не было никакого обещания, он ничего не говорил о том, как долго это может продлиться, не говорил никаких других слов, кроме простого признания своего чисто мужского физического влечения к ней. Но ей было все равно, она хотела подчиняться любому его требованию, чувствовать твердую власть этого мужественного тела, лежащего на ней, давящего на нее всем своим весом, впивающегося в нее с бешеной и жаркой страстью.
– Все!..
Она медленно скользнула руками вниз, к маленькому кусочку белого кружева, ее последнему покрову. Трусики, спустившись по стройным бедрам, крошечным облачком легли у ног.
Она повернулась к нему лицом, предлагая каждый сантиметр своего теперь полностью обнаженного тела. Жаркое тепло его взгляда сосредоточилось на упругих, полных сферах ее груди, на гладком и бархатистом, как персик, изгибе живота с круглым углублением пупка, и ниже… на мягком треугольнике медово-каштановых кудряшек…
– Ну?.. – Она высоко вытянула руки над головой, прекрасно осознавая, насколько соблазнительно это движение заставило приподняться ее груди, и сделала медленный пируэт. – Ты этого хочешь?
Волнующий блеск в его глазах сказал ей, что да, именно этого, но стоило ему сделать шаг по направлению к ней, как она вскочила на низкие валуны, окружающие Бассейн Афродиты.
– Тогда тебе придется сначала поймать меня, – поддразнила она, шаловливая, как нимфа, еще сильнее возбуждая его своим бегством и бросаясь в неподвижную воду бассейна.
Вода была такой же прохладной и освежающей, как кипящее пузырьками шампанское, и Меган невольно расхохоталась, наклонилась, зачерпнула полные пригоршни лунного света и плеснула на него. Брызги осыпали Тео сверкающим дождем – она бы совсем не удивилась, если бы вода вдруг обратилась в горячий пар при одном прикосновении к нему. Он переступил через низкий каменный барьер и, ничуть не испугавшись прохладной воды, погнался за ней в дальние, самые темные и укромные уголки таинственной купели.
Скользкий камень под ногой чуть не лишил ее равновесия, но сильная рука моментально поддержала ее, и его пальцы сомкнулись на ее предплечье наподобие стальных тисков. Не произнося ни слова, он грубо привлек ее к себе и впился в ее губы с такой жестокой жаждой, которая сокрушила бы любое сопротивление. Но она и не думала о сопротивлении: ее губы раскрылись в сладком приглашении, спина выгнулась, стройное тело прижалось к нему, возбуждаясь от необыкновенно эротичного прикосновения его одежды к ее нежной обнаженной коже.
Жар страсти угрожал в любой момент вспыхнуть ярким пламенем и поглотить их обоих. Его дыхание было прерывистым, а руки – безжалостными от возбуждения и нетерпения.
Охваченная нетерпением, жаждущая ощутить его наготу, она потянула его за рубашку, стащила ее через голову и швырнула вместе с брюками туда же, где лежала ее сброшенная одежда. Затем обвила руками его талию и крепко прижалась щекой к его груди, поросшей жестковатыми, чуть покалывающими курчавыми волосками.
Его рука запуталась в волосах девушки, оттягивая ее голову назад, и губы его, горячие и жадные, целовали снова и снова, требуя еще большего. Даже прохлада воды не могла охладить кипения крови в их телах, когда они вспенивали ее вокруг себя страстными и нетерпеливыми движениями. Она ощущала прикосновение его обнаженных бедер, когда он опрокинул ее на голые камни грота, накрыл ладонями груди, сладко и грубо сжимая и пощипывая тугие соски.
– Pekhnidi mou, – поддразнил он хрипловато и нежно. Его рот казался обжигающе горячим, когда он вел дорожку поцелуев вдоль беззащитного изгиба ее шеи к чувствительным углублениям на плече. – Моя сладкая, соблазнительная, маленькая игрушка…
На этот раз она не могла воспротивиться его словам – так оно и было на самом деле. Внезапная волна стыда окатила ее. Как могла она вести себя с таким бесстыдством? Как она могла допустить это?
Но было слишком поздно для раскаяния. На мгновение ее голова болезненно закружилась, но вслед за этим она осознала, что уже лежит под ним на плоских камнях на краю водоема, и Меган широко распахнула одурманенные глаза. Он улыбнулся ей, и его рука скользнула вниз вдоль ее обнаженного тела, словно утверждая права собственника на каждый нежный сантиметр ее плоти.
Высоко над их головами серебряный лик луны плыл по черному бархату ночного неба, острые края камня под спиной Меган впились ей в кожу, но она не могла протестовать, сдаваясь на милость победителя.
