Она рассмеялась.
— Я что то не так сказал?
— Театр… Ненавижу этот чертов театр!
— Понятно, — улыбнулся Ник, хотя это удивило его. Мэнди поняла, что он принадлежит к другому миру: к миру Анны и Карен, чуждому ей. Она глубоко вздохнула. Теперь ей стало понятно, что из их союза все равно ничего не вышло бы. Даже если бы они все эти годы прожили вместе, то со временем неминуемо разошлись бы.
— Ты всегда был умным парнем, — заметила Мэнди.
— Не знаю… — Ник взял ее за руку. — Послушай, Мэнд, я действительно хотел бы увидеть тебя. Я думал о тебе все эти годы.
— Да? — Мэнди так и не решилась взглянуть ему в глаза. Она не могла бы сказать о себе такое. Как только боль расставания прошла, Мэнди забыла о существовании Ника. Иногда всплывало какое-то смутное воспоминание, но она была слишком занята воспитанием детей, чтобы копаться в ошибках прошлого. — Хорошо. Давай как-нибудь пообедаем.
— В субботу? — Он слегка сжал ее руку в своей.
— Ладно.
— Я позвоню тебе? В семь?
— Лучше в восемь, — с трудом вымолвила Мэнди, потому что в горле у нее вдруг пересохло.
Она удивленно посмотрела на него. Неужели Ник помнит ее прежний адрес?
— А теперь расскажи мне, что ты делал после университета. Я ничего о тебе не знаю, — сказала Мэнди, когда официант подал кофе.
Карен взяла из рук у матери чашку чаю и устроилась поудобнее в кресле. Мать села на диван напротив нее и едва преодолевала смущение. Ей было трудно, и Карен это видела. Мать не знала, с чего начать разговор. Карен заметила слезы в уголках ее глаз.
— Прости меня, дорогая. Я знаю, тебе пришлось нелегко.
И Джек… он был не прав.
— Мама, не нужно…
— Нужно. Мне давно следовало сказать тебе это, но… — Она вздохнула. — Я ходила к доктору на следующий же день. И он мне сказал, что Джек был не прав, обвиняя тебя. Ты не виновата в смерти отца. Шестьдесят сигарет в день и обильная жирная еда погубили его. У него были хрупкие сосуды, слишком тонкие стенки…, они не выдержали. — Карен не могла встретиться глазами с матерью. — Вот и все. Я хотела, чтобы ты знала это.
Карен благодарно улыбнулась матери и отхлебнула чай. После долгой неловкой паузы мать спросила:
— Как Крис?
— Мы… Она ушла от меня. Уже много месяцев назад. Я… я ищу другого человека.
— А… — Но мать так и не задала вопроса!
— Как дела у Джека?
— Он раз в неделю навещает меня. Похоже, Джек так и не оправился после смерти отца. И про тебя слышать не хочет.
— Понятно…
— Но он успокоится со временем, я уверена.
— Ты ведь поговоришь с ним, правда? — Карен тут же пожалела, что сказала так, потому что по отношению к матери это было нехорошо. — Прости, я… Просто я надеялась помириться с отцом и не успела. Это очень тяжело. Я хотела, чтобы он меня понял.
— Да… — Мать внимательно посмотрела на Карен. В ее печальных серых глазах угадывалось желание понять дочь. Желание, но не понимание. При всей любви, которую она питала к ней.
Мэнди запихнула старый альбом с фотографиями в нижний ящик гардероба и села на кровать, с трудом дыша и проклиная себя за то, что развела вокруг этого дела такую канитель. Ник — обычный парень, один из многих. И что с того, что они не виделись с ним почти четверть века? Допустим, когда-то Мэнди дала ему обещание. Но разве она виновата в том, что он не дал ей возможности сдержать его? И что Ник воображал? Что она вечно будет ждать его? Нет, для этого ему следовало надеть ей на палец обручальное кольцо. Он этого не сделал. Так что все в прошлом. У него своя жизнь, у нее своя. И все же…
Мэнди поднялась и пошла позвонить Карен.
— Ну давай же, возьми трубку… Но ответа не было.
— Черт!
Мэнди швырнула трубку и тут же снова схватила ее. Хотя бы Сьюзи должна быть дома!
— Алло?
— Ты быстро подошла. Ждешь звонка?
— Привет, Мэнд, как дела?
— Могу я зайти?
— Конечно. Что-нибудь стряслось?
— Расскажу, когда увидимся. Через десять минут буду у тебя. Прихвачу бутылку, ладно?
— Ладно.
Через десять минут Мэнди протягивала ей бутылку «Молока любимой женщины».
— Ну, выкладывай! Ты, я вижу, не в своей тарелке.
— Еще бы, черт побери!
— Я подумала…
— Послушай, Сьюзи, я, может быть, сумасшедшая, но не дура.
— Нет. Проходи и располагайся. Давно мы с тобой не говорили по душам.
— Значит, ты хочешь сказать, что… — начала Сьюзи и вдруг рассмеялась.
— Не понимаю, что здесь смешного!
— Я подумала о тебе и Нике. Что ж, сделай это.
— Спасибо за совет! Тебе весело?
— Только не спеши… — хмыкнула Сьюзи. — Двадцать четыре года! Я слышала о том, что влюбленные соглашаются на испытательный срок, желая проверить свои чувства, но…
— Ничего такого у нас не было! И я не уверена в том, что хочу начинать.
— Не понимаю, в чем проблема, Мэнд? Ник хорош собой, жизнь его устроена, ты ему нравишься, и потом — он доступен! Подумай, Ник гораздо лучше тех, кто вокруг тебя увивается.
— Твое здоровье, лучшая подруга! — подняла бокал Мэнди.
— Твое здоровье!
Малыш Натан безмятежно проспал почти два часа, и у них было время порядочно поднабраться, Вино, купленное Мэнди, давно закончилось, потом в ход пошли бутылка «Черной башни» и полбутылки болгарского красного. Остановиться они уже не могли, и водка оказалась очень кстати.
— Чего же ты хочешь от Ника, если не его тела? — спросила Сьюзи.
— Не знаю. Просто он милый.
— Ха! Кому это нужно? Они все поначалу милые, а потом поворачиваются к тебе козьей мордой!
— Ты имеешь в виду Гаса?
— Не совсем…
— Вы видитесь?
— Нет.
— Значит, у вас с Джо все в порядке, да? — Сьюзи замялась. — Сью?
— Не знаю. С некоторых пор не все идет гладко. То есть время от времени мы этим занимаемся, но… Какая-то искра пропала. Понимаешь меня?
— А Джо?.. Что он говорит?
— Мы не обсуждаем это. К тому же он редко бывает дома в последнее время. И много пьет…
— Почему же ты раньше мне не сказала? — укоризненно покачала головой Мэнди.
