одного из них и удивленно хмыкнул. Соль. Потом его внимание переместилось на деревянный ящик.
Орудуя кинжалом, он вскрыл ящик. Внутри находилось несколько мешочков. Он стал вынимать их. Там были пергаментные свитки – дарственные, полученные от саксонских королей, которым служила ее семья.
В одном из мешочков что-то звякнуло. Жобер улыбнулся и отложил его в сторону.
Он вскрыл последний мешочек и, заглянув в него, осторожно высыпал содержимое на пол. Богатство древнего рода Леовайна поблескивало и мерцало в свете свечей: кольца, колье, кинжалы с рукоятками, украшенными драгоценными камнями, золотые пряжки и броши.
У Эдивы защемило сердце. Должно быть, ее отец спрятал здесь сокровища перед отъездом в Гастингс. И теперь они принадлежали норманнам, их врагам.
«Предательница», – шептал ей внутренний голос. Лучше уж было позволить всем им голодать зимой, чем приводить его сюда.
Она подняла глаза и увидела, что норманн смотрит на нее с выражением благоговения и благодарности. Ей хотелось плюнуть ему в лицо.
– Я не знала, что это находится здесь, – сердито прошипела она. – А если бы знала, то под пытками не сказала бы тебе об этом.
– Ну что за мегера! – воскликнул он.
Ей хотелось расплакаться. Она предала семью, выдав тайник. И все это ради человека, который считает ее настоящей мегерой.
Повернувшись, Эдива выбежала из часовни. Она запыхавшись влетела в зал и, провожаемая удивленными взглядами, поднялась по лестнице. Войдя в спальню, она с грохотом захлопнула за собой дверь. Подумала, не запереть ли ее, но потом решила, что не стоит беспокоиться. Зачем? Норманн явится не скоро, он еще долго будет любоваться привалившим ему богатством.
Эдива бросилась на кровать и зажала себе рот руками, чтобы не расплакаться. Если бы ее сейчас увидели братья, они очень удивились бы. Они считали, что она сильная. Сорвиголова – вот как они ее называли.
А она вовсе не сильная. Трудно всегда думать обо всех и стараться не показать, что тебе самой плохо.
Ах, как ей не хватало сейчас отца! Он всегда был надежной опорой. Казалось, что он надежен и вечен, как горы вокруг. Но его не стало. И она должна все заботы нести на своих плечах. Иногда она думала, что не выдержит, но разделить эту ношу было не с кем. Даже если бы ее братьям удалось вернуть Оксбери, они не стали бы помогать ей вести хозяйство в поместье. Их интересовали лишь собственные удовольствия, почет и власть. О том, чтобы Оксбери и его население благоденствовали, придется заботиться ей самой.
Она медленно поднялась и села. По крайней мере у нее есть цель в жизни: добиться процветания Оксбери, несмотря на присутствие норманнов.
Скрипнула дверь. Эдива вскочила на нога и успела отбежать к стене.
Ей не хотелось, чтобы он заметил, как она расстроена.
– Эдива? – Жобер вошел в комнату.
Эдива, встав на колени, открыла нижний ящик комода, сделав вид, будто что-то ищет в нем.
– Леди Эдива, я хочу поговорить с тобой.
Она, не обращая на него внимания, продолжала вынимать и разглядывать куски ткани. Он подошел к ней и попытался взять за плечо. Она отпрянула от него.
– Черт побери! Я стараюсь вести себя вежливо!
Она почувствовала, что он начинает злиться. Тем лучше. Пусть поймет, что она не намерена подчиняться ему, если это ее не устраивает.
– Значит, все начинается сначала: ты не подчиняешься мне, фыркаешь на меня, как дикая кошка? – Он тяжело вздохнул. – Я не хочу, чтобы так продолжалось, Эдива.
Мне надоело, что в ответ на мое почтительное отношение я не получаю должного уважения.
– Уважения?! – воскликнула Эдива, выпрямляясь. – Разве можно уважать жадного, похотливого наглеца?
– Почему ты называешь меня похотливым? Что, я не соблюдаю условия нашего соглашения? Ведь я к тебе даже не прикоснулся!
Эдива замерла. Ей очень хотелось сказать ему, что его любовница – саксонская шпионка. Но тогда ей пришлось бы рассказать, откуда ей стало известно о предательстве Голды.
Его глаза вспыхнули гневом.
– Вижу, все мои попытки наладить отношения напрасны. Пустая трата времени. Мне не следовало спасать тебя. Надо было оставить гнить в подземелье!
Он повернулся и направился к двери, но споткнулся о скамейку. Выругавшись в сердцах, он схватил скамейку и швырнул ее в стену.
– Остановись! – крикнула она. – Нечего ломать то, что тебе не принадлежит! Здесь ничего твоего нет! Все, что ты видишь в этой комнате: мебель, сундук, одежда, все драгоценности, найденные в часовне, – все это принадлежит мне! Я наследница Оксбери, и я буду распоряжаться здесь, как сочту нужным!
Он снова приблизился к ней и произнес с убийственным спокойствием:
– Ошибаетесь, леди. Король Вильгельм отдал Оксбери мне. Целиком. – Он схватил ее за рукав. – Даже вместе с тобой. Хотя, откровенно говоря, я не знаю, зачем мне может понадобиться такая злючка.
Эдива почувствовала, что постепенно успокаивается. У нее не было желания добиться его презрения. Как ни странно, но ей все-таки хотелось, чтобы он ее уважал.
Его гнев тоже, кажется, прошел. Он погладил ее руку.
– Сам не знаю зачем, но ты мне нужна, – глуховатым голосом произнес он. – Я хочу тебя всю ночь... каждое утро... каждый раз, когда вижу тебя.
По телу Эдивы прокатилась горячая волна. Она попыталась напомнить себе, что ненавидит его, но не смогла. Он подошел совсем близко, обнял ее и отыскал губами ее губы.
Поцелуй был долгий, требовательный. У Эдивы подкашивались ноги, голова кружилась. Когда он оторвался от ее губ, она едва устояла на ногах. Зрачки его глаз расширились и потемнели, он пристально взглянул на нее.
– Мне кажется, что твоя злость – лишь маска. Ты – прекрасная женщина.
Эдива судорожно глотнула воздух. Когда он смотрел на нее таким взглядом, она чувствовала себя слабой и беспомощной.
Он снова поцеловал ее, раскрыв языком ее губы. Она глухо застонала и обняла его за шею. От его тела исходили тепло и сила, а губы были горячи, как огонь. Она не могла насытиться его поцелуями... и сдалась. Когда он, взяв ее за руку, повел к кровати, она даже не пыталась сопротивляться. У нее больше не было воли. Совсем.
Он стал раздевать ее: стянул платье и, опустившись на колени, снял с ее ног ботинки. Она не двигалась. Он запустил руку под рубашку, нашел подвязки и спустил чулки. Эдива стояла, дрожа всем телом.
Ухватившись за подол рубашки, он снял ее через голову и встретился взглядом с Эдивой. Выражение лица у него стало теплым, мягким, это было не суровое лицо воина, а нежное лицо любовника.
– Эдива, моя прекрасная Эдива!
Его искреннее восхищение без следа смело остатки ее сопротивления. Словно во сне, она видела, как он склонился к ее груди. Вздохнув, она закрыла глаза. Желание, зарождаясь где-то внутри ее тела, горячими волнами поднималось к соскам.
Когда он взял сосок губами, она вскрикнула от неожиданно охватившего ее предвкушения какого-то неведомого чуда.
Он оторвался от нее, и она чуть не заплакала, испытав чувство утраты. Но тут Эдива заметила, что он раздевается, и у нее участилось дыхание. Она не забыла, как впервые увидела его голым. Каким гордым и неукротимым он ей показался! И каким загадочным. Она вспомнила, как уставилась тогда туда, куда глядеть не следовало, и что при этом почувствовала. Мучительную, сладкую боль и слабость где-то внутри.
Ей хотелось, чтобы в комнате было светло и она могла бы как следует разглядеть его мужскую красоту. Его широкие, мускулистые плечи, сильные руки и грудь, плоский живот. Ярко-рыжие волосы под мышками и
