– Горшок у Волкова, а вот то, что в горшке был клад, еще надо доказать.
– Докажут. Можно провести специальный анализ, и станет ясно, что в нем лежало.
– Уверена, Волков этим займется. Но пока анализ проведут, эти двое окажутся очень далеко отсюда.
– Звони Ромке, у него же связи…
Женька жалобно посмотрела на меня и замолчала, после чего села в машину. Я последовала ее примеру, и мы поехали прочь, к большому облегчению егеря.
– Нас ограбили, – шмыгнула носом Женька. – Обидно-то как, Анфиса. Ладно ты… ты в мужиках ничего не смыслишь. А я? Ведь знала же, что с красавцами надо ухо востро держать, не то непременно проморгаешь пакость, которую они затевают, а они на пакости горазды. И вот результат.
– В общем-то все честно, – пожала я плечами. – Он обещал помочь нам разобраться с тайнами и действительно помог. У нас есть ответы на все вопросы, у Волкова кости с горшком, а у Ильи…
– Ой, я сейчас с ума сойду… Интересно, горшок-то хоть большой? Наверное, большой, какой смысл в маленьком? Но даже если средних размеров горшок, прикинь, сколько там ценностей было?
Женька продолжала убиваться, а я подумала, что все не так плохо. Конечно, обидно, что нас провели, но ведь мы в конце концов сюда не за кладом приехали.
– Слушай, – помолчав немного, вновь заговорила Женька. – А как же эти несчастные случаи? Выходит, проклятие все-таки существует?
– Несчастные случаи – несчастные случаи и есть. Не забивай себе голову, – отмахнулась я.
– Вот уж не знаю. И Слава этот, неужто правда в гробу родился?
– Волков сказал, что читал об этом в газете. Хотя, может, родился вовсе не Слава.
– По мне, так они все врали. Но ведь как хитро дело провернули, вот артисты… – Женька хихикнула, помолчала немного и спросила: – Как думаешь, когда они клад уволокли?
– Скорее всего в ту ночь, когда мы Велесово искали. Козлов был занят, и никто не мешал им возиться в монастыре. А Славе Илья попросту позвонил, здесь же есть телефон, вот он и явился в Рождествено. О кладе нам рассказал Слава, логично предположить, что в тот момент он уже был у них и они конкуренции не опасались.
– А чего ж тогда Илья сразу не уехал?
Я пожала плечами.
– Наверное, хотел помочь нам.
– Да? Выходит, не совсем он пропащий и кое-какую совесть имеет… убила бы его, – сказала она в сердцах и вновь задумалась. – Но ведь получается, они знали, где находится гробница? То есть жених Ефросиньи действительно умер в Велесове и перед смертью все рассказал? Или немец, отец Славы, успел сообщить о кладе его матери, а она… нет, его из монастыря бы не выпустили. Слушай, эти колдовские знаки на руках Ильи… Ты же говорила, они даруют власть над золотом? И человек обретает способность находить любой клад под землей?
– Глупость, скорее я поверю в то, что о месте, где находится клад, рассказал жених Ефросиньи. И эти сведения по наследству перешли к Славе.
– Так что' здесь правда, а что' эти гады придумали, желая нам мозги запудрить? Слушай, а может, они нас просто разыграли и не было вообще никакого золота?
Я пожала плечами. Женька опять замолчала, и мои мысли постепенно перестали занимать горшки, клады и всевозможные загадки, и теперь перед глазами была семнадцатилетняя девочка, что сунула в руки обмороженному немцу отцовские валенки, и женщина странной, нездешней красоты, рухнувшая замертво, когда узнала о гибели любимого, и тихая, с поникшей головой, Ефросинья.
– Ты чего молчишь? – спросила Женька.
– Обдумываю сюжет.
– Да? Думай вслух, мне же тоже интересно. О чем будет книга? О родовом проклятии?
– Нет, – покачала я головой. – О любви.
