Она потянулась было за карандашом и бумагой, чтобы описать сидящего верхом Хайдена, но альбом был спрятан где-то в багаже. Пользоваться в карет чернилами Лотти прекратила с тех пор, когда вылила целый пузырек на белоснежный воротничок Джорджа. Брат не разговаривал с ней после этого целых две недели.
Лотти было очень грустно. Хотя за спиной остались мили и мили пути, в ушах у нее продолжали звучать прощальные слова родных и близких. Лотти вдруг по няла, что впервые в жизни осталась совсем одна. Ведь даже в самые трудные годы, сразу после смерти родителей, они всегда были втроем – она, Джордж и Лаура. Теперь рядом с ней нет никого.
Кот ткнулся ей в ладонь своей круглой головой, словно напоминая, что он-то ее не покинул.
Лотти погладила кота, и тот сразу же замурлыкал.
– Извини. Конечно, ты со мной, мой старый друг.
Она запрокинула голову, надеясь немного вздремнуть, но прежде чем успела закрыть глаза, увидела перед собой что-то блестящее. Лотти наклонилась вперед и обнаружила, что это сияют застежки на обитом кожей сундучке. Том самом сундучке, который Хайден так поспешно закрыл, когда она впервые вошла в его гостиную. Хайден не поручал сундучок никому из слуг и собственноручно уложил его в карету.
«Интересно, что там может быть?» – подумала Лотти и украдкой выглянула в окно.
Хайден ехал далеко впереди, подставив ветру широкий разворот плеч.
«Нет-нет, я не должна быть такой любопытной, – подумала Лотти, сцепив руки у себя на коленях. – Ведь взрослая леди, маркиза. Разве пристало маркизе шарить по чужим сундучкам?» – Добродетель – главное достоинство женщины. Добродетель – главное достоинство женщины, – повторила она тихонько фразу, которую столько раз слышала от мисс Тервиллиджер. Это было ее любимое изречение.
Словно дразня Лотти, в карету ворвался солнечный зайчик и заиграл на медных застежках, засверкавших не хуже золотых. Лотти прикусила губу, чувствуя себя царем Персифалем, нашедшим Святой Грааль.
Она переложила кота с коленей на сиденье, а сама осторожно сползла на пол кареты, вытащила из укрытия маленький сундучок и попыталась приподнять крышку. Та оказалась запертой.
Впрочем, открывать без ключа любые замки Лотти умела с детства. Она вытащила из волос шпильку и принялась осторожно поворачивать ее в замке.
Занятая своим делом, она не заметила, что карета сбавила ход, а затем дверца раскрылась, и на плечо Лотги легла сильная мужская рука.
Лотти замерла. Слава богу, широкие юбки прикрывали собой весь пол кареты, и потому Лотти удалось незаметно оттолкнуть сундучок на его прежнее место.
Она улыбнулась и сказала, показывая Хайдену зажатую в пальцах шпильку:
– Я уронила шпильку, а потом нашла.
– Большая удача, – процедил Хайден, оглядывая сооружение из лент и цветов, украшавшее голову Лотти. – Было бы печально потерять такую шляпу.
В эту минуту внимание Хайдена привлек коричнево-рыжий полосатый толстый кот, широко раскинувшийся на сиденье.
– Странно, – сказал Хайден. – Могу покляся, что кот был черным.
– Наверное, это обман зрения, – сказала Лотти, пытаясь прикрыть собой кота. – И потом, если бы он был черным, разве я назвала бы его Тыковкой?
– Тыковкой? – еще сильнее нахмурился Хайден. – А я думал, что его зовут мистер Уигглз.
– Правильно, – не смутившись, ответила Лотти. – Мистер Тыковка Уигглз.
Кот потянулся, сонно посмотрел на Хайдена и снова закрыл глаза.
Хайден глубоко вздохнул и потер себе затылок под воротничком.
– Мы остановились возле корчмы, чтобы поменять лошадей, – сказал он. – Я подумал, что и нам самим можно было бы подкрепиться. – Он кивнул на корзину, стоявшую в углу кареты, и добавил: – Если ты, конечно, будешь не против поделиться со мной своим ленчем.
– О, нет! – воскликнула Лотти. – Мы оставим это для чая. К тому же Куки приготовила ленч только на одного.
Она приняла протянутую ей руку Хайдена, горячую даже сквозь перчатку, и вылезла из кареты. Дойдя почти до самых дверей корчмы, она обнаружила, что Хайдена нет.
– Ты идешь? – обернулась Лотти.
Он продолжал задумчиво рассматривать внутренность кареты.
– Нет, у меня что-то пропал аппетит.
Спустя какое-то время Лотти вернулась. Плетеная корзина и кот были на том же месте, где она их оставила. Хайден занимался на конюшне лошадьми. А сундучок исчез.
Лотти старалась не вспоминать о надвигающейся ночи, но когда солнце стало садиться и по лугам протянулись длинные вечерние тени, она уже не могла отвлечься от мыслей о том, что приближается миг, когда она навсегда потеряет свою невинность. Вскоре они остановятся в какой-нибудь гостинице, и ей придется лечь в постель со своим мужем.
Слуг Хайден, разумеется, отошлет прочь, и у нее не будет горничной, чтобы приготовить ванну и помочь раздеться. Может быть, Хайден захочет раздеть ее сам? Лотти со страхом представила себе, как пальцы Хайдена начнут расстегивать перламутровые пуговицы на лифе ее платья, затем снимут его и надетую под ним сорочку, и тогда обнажится ее тело.
Или он предпочтет подождать, пока она разденется сама и ляжет в темноте на их супружеское ложе? Тогда Хайден задерет ее ночную рубашку, ляжет сверху, и… и…
Несмотря на урок, полученный от Дианы и Лауры, Лотти не представляла, что сможет все сделать так, как они ей говорили. Сначала будет немножко больно, но потом удивительно приятно, особенно если муж сумеет как следует подготовить ее. Но почему в таком случае они беседовали с ней, а не с Хайденом?
Тетушка и сестра рассказали также, что бывают мужчины, которые занимаются любовью крайне примитивно. Быстро делают свое дело, поворачиваются на бок и засыпают. Разумеется, их жены не получают при этом никакого удовольствия. На этот случай Диана и Лаура дали ей несколько полезных советов, как научиться получать удовольствие самой и делиться этим удовольствием со своим мужем. В голове Лотти, сменяя друг друга, проносились фантастические, волнующие картинки. Лотти потерла лоб, пытаясь вспомнить все, что было сказано тогда тетушкой и сестрой, но мысли ее разбегались. Наверное, нужно было все записать.
Впрочем, опасаться того, что Хайден окажется примитивным в постели, у Лотти не было оснований Она помнила, как нежно гладил он ее обнаженную кожу своими сильными пальцами, каким обжигающим и страстным был его поцелуй. Нет, Хайдену явно не нужны ничьи советы. Он и сам отлично разбирается во всех премудростях любви.
Лотти зябко повела плечами и поправила свою меховую накидку. Стало уже совсем темно, но карета не сбавляя хода, проносилась мимо гостиниц и вновь мчалась во тьму, в которой быстро таяли приветливые огоньки.
Мысли Лотги постепенно начали путаться, и вскоре она задремала под уютное мурлыканье лежащего у нее на коленях кота.
Когда за деревьями замелькали огни гостиницы «Старая ольха», Хайден дал знак кучеру и ехавшим верхом слугам остановиться. Сам он готов был продолжать ночную скачку, но лошади устали, и им требовалось отдохнуть.
Карета завернула во двор и остановилась перед входом уютной гостиницы. На пороге появился, потирая глаза, заспанный рассыльный. Хайден бросил ему поводья, соскочил с седла и с наслаждением размял затекшие мускулы. Кучер слез со своего сиденья и стал распрягать лошадей, а Хайден тем временем отправился к гостинице.
– Милорд! – послышался за спиной голос кучера.
Хайден обернулся и увидел, что тот в растерянности перед открытой дверцей кареты. Хайден подошел ближе и заглянул внутрь.
Лотти лежала, скорчившись на сиденье. Губы ее были приоткрыты, несуразная шляпка сползла набок, а на коленях у спящей примостился серый котенок с белоснежной грудкой. Хайден недоуменно посмотрел на котенка, а затем его взгляд упал ниже, на задравшееся дорожное платье Лотти, обнажившее ее стройные,
