Этот нахал положил свои ноги на стол… Но ведь она посулила ему кусочек своего угощения, и он расселся в ожидании обещанного.
Пруденс вернулась в холл с двумя медными кубками, начищенными до блеска и наполненными янтарным элем.
Себастьян все еще стоял у двери, словно был нежеланным гостем в собственном доме. Он взглянул на нее, затем окинул взглядом празднично прибранный холл, весело пылающий в камине огонь и накрытый атласом стол. Глаза его были непроницаемы.
– По правде говоря, я не голоден. Я думал, что ты уже спишь.
Пруденс все внимание сосредоточила на размещении кубков на столе, изо всех сил стараясь скрыть, как ранило ее его равнодушие.
– Я ждала тебя. Ты не обедал. Я подумала, что ты должен просто умирать с голода, – ответила она, улыбаясь, и вновь упорхнула на кухню.
Джейми перестал ковырять в зубах ножом, подскочил и размашистым жестом выдвинул стул.
– Трон для лаэрда поместья!
Себастьян тяжело опустился на стул.
– Снова играешь роль Купидона?
Джейми загадочно улыбнулся.
– Это мудрее, чем играть роль дурака.
Вопль отчаяния донесся из кухни. Себастьян вскочил, но Джейми, предостерегая от поспешных действий, жестом удержал его.
– На твоем месте я бы не делал этого.
Пруденс не появлялась несколько минут. Дверь распахнулась. Она вошла в комнату, удерживая в руках глиняную тарелку с выщербленными краями, и с выражением угрюмой решимости поставила ее перед Себастьяном.
Он уставился на черный сморщенный комок, затем прокашлялся и мягко спросил:
– Что это?
– Почечный пудинг.
Джейми с любопытством разглядывал содержимое тарелки.
– Больше похоже на сажу, чем на пудинг.
Себастьян бросил на него хмурый взгляд и воткнул нож в жалкое творение в надежде, разрезав его, обнаружить сочную сердцевину. Но упругий комочек вывернулся из-под ножа и выпрыгнул из тарелки на стол.
Пруденс в отчаянии застонала.
– Не хочешь немного черной фасоли? – запинаясь, спросила она.
Поверх ее головы Себастьян заметил предостерегающие жесты Джейми.
– Нет, спасибо.
Но Пруденс выглядела такой удрученной, что он сдался.
– Ну, может быть, немного.
Джейми закатил глаза и провел пальцем по горлу.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал он и расправил свою потрепанную шляпу. – Я обещал одной красотке в деревне заскочить к ней и поцеловать перед сном или, может быть, что-нибудь еще, если она позволит…
– Спокойной ночи, Джейми, – попрощался Себастьян.
Джейми взглянул на Пруденс и хотел сказать что-то ободряющее, но лихорадочный румянец на ее щеках и повлажневшие глаза заставили его промолчать.
– Я принесу хлеб, – сказала она, когда Джейми исчез в ночи.
Ее губы дрожали. Она не осмеливалась встретиться с глазами Себастьяна.
Он вернул в тарелку кусочек пудинга и принялся кромсать его ножом. Он действительно умирал с голода, но не в том смысле, в каком думала Пруденс. Он изголодался по вкусу ее губ и по тому наслаждению от обладания друг другом, которое они вместе испытали в пещере. Тот сладенький кусочек лишь разжег его аппетит.
Смолистый запах кедра дразнил его ноздри. Пруденс развесила пахучие ветки над каждой дверью. Себастьян огляделся вокруг, впервые в действительности увидев замок со времени возвращения.
Холл теперь ничем не напоминал тот увешанный паутиной ужас, которым был еще неделю назад. Пол был чисто выскоблен и вымыт. Плетеный коврик лежал перед камином. Два кресла уютно расположились на нем, приглашая обменяться секретами.
Нежная забота Пруденс открыла древнюю красоту мебели тяжелого дуба и вишневого дерева. Прикосновение ее любящих рук было повсюду.
Кроме него. Себастьян вонзил нож в пудинг, разрезая засушенное мясо, и обнаружил, что оно обуглилось даже внутри.
Если Пруденс все еще будет в замке, когда наступит весна, размышлял он, она украсит его цветами:
