группой в стороне, доносились взрывы смеха, тогда как несколько других, расположившихся неподалеку, были заняты обычной скучной беседой. Грохотали медленно проезжающие по дороге повозки, а вдалеке, скорее по врожденной привычке, непрестанно лаяли несколько собак.
Мрачный свет, проникавший сквозь тяжелые облака, вокруг словно густые серые сумерки. Обратив взгляд направо, Ричард увидел, что там тянется ряд мужчин, стоящих на коленях в грязи, как и он. Однообразная серая вымокшая одежда свободно свисала с опущенных плеч. Их лица были бледны, а глаза обезумели от испуга. Позади них раскрытая пасть глубокой ямы, напоминавшей более всего темный вход в саму преисподнюю.
С нарастающим беспокойством, Ричард попытался сдвинуться, сместить центр тяжести к ногам, чтобы иметь шанс подняться и обороняться. И только тогда осознал, что его запястья стянуты за спиной чем-то, напоминавшим кожаный ремень. Когда же он попытался вывернуться из крепкой связки, ремень еще глубже врезался в его тело. Не обращая внимания на обжигающую боль, он напрягался изо всех сил, но так и не смог освободиться. И прежний кошмар хлынул на него: связанные руки и беспомощность…
Повсюду вокруг возвышались здоровенные солдаты, некоторые были в доспехах из кожи, или из ржавых металлических дисков, или из кольчуг, тогда как другие не носили никакой защиты, кроме жилета из необработанной шкуры. На широких поясах и на украшенных заклепками ременных перевязях висело оружие, не имеющее даже следов украшений. Это были простые орудия их труда: ножи с самодельными рукоятками, набитыми на основания лезвий; мечи с обмотанными кожей деревянными захватами, чтобы удерживать их на хвостовиках; боевые дубинки с набалдашниками из грубо обработанного железа, насаженного на прочную рукоятку из пекана или на металлический стержень. Грубость конструкции нисколько не умаляла ее эффективности в ратном труде. Во всяком случае, недостаток изящества и украшений подчеркивал основное назначение, и таким образом только делал оружие еще более зловещим.
Засаленные волосы тех, кто не брил голову, слиплись от беспрестанного дождя. Некоторые солдаты носили разнообразные кольца или заостренные металлические цилиндры в ушах и в носу. Глубоко въевшаяся грязь и сажа, покрывавшая их лица, казалась несмываемой. Немало было и таких людей, чьи лица пересекала темная полоса татуировки. Некоторые татуировки были почти как маски, тогда как другие украшали щеки, нос и брови яркими и замысловатыми, варварскими и извивающимися как змеи узорами. Эти дерзкие броские татуировки делали мужчин менее похожими на людей, приближая их к дикарям. Глаза солдат постоянно метались по сторонам, изредка останавливаясь на чем-то, напоминая этим взгляд беспокойных животных.
Ричарду пришлось часто моргать, стряхивая дождевую воду с глаз, чтобы видеть. Он помотал головой, сбрасывая пряди мокрых волос с лица, и тогда заметил людей слева от себя. Некоторые из них беспомощно плакали, а солдаты поднимали тех, кто не стоял или не мог стоять, выпрямив спину, на коленях в грязи. Ощущение паники было отчетливо осязаемым. И волна ее захлестывала Ричарда, наполняя его и угрожая затопить.
Это не было реальностью, он знал это, – но все же каким-то образом это было реально. Дождь был холодный. Одежда промокла. Изредка его пробирала дрожь. В этом месте пахло хуже, чем он мог вообразить: смесь едкого дыма, застарелого пота, экскрементов и гниющей плоти. Крики тех людей, что окружали его, были вполне реальны. Он не думал, что будет в состоянии вообразить стоны, лишенные тени надежды и в то же время до отчаяния пугающие. Многие из людей то и дело вздрагивали, и причиной этому был отнюдь не холодный дождь. Ричард осознал, пристально вглядываясь в них, что он и сам точно такой же, как они, просто один из многих, стоявших на коленях в грязи, один из многих со связанными за спиной руками.
Это было настолько невозможно, что сбивало с толку; но каким-то образом он там оказался. Шота исхитрилась отправить его в это место. Он не мог даже и предположить, как подобное вообще возможно; совершенно ясно, что ему лишь мысленно представлялось все это.
Камень, скрытый под слоем грязи, больно врезался в левое колено. Подобная неожиданная мелкая деталь создавала ощущение реальности. Как он может вообразить нечто неожиданное? Ричард попытался переместить свой вес, но удержать равновесие при этом было очень трудно. Ему удалось сдвинуть колено чуть в сторону, убирая его с острого камня. Придумать подобное он бы не смог.
Ричард задумался, а не может ли все это быть действительно реальностью? Могло ли предшествующее только что быть лишь сном, отвлекающим видением, неким провалом сознания? И забеспокоился, не могло ли случиться так, что магия Огненной Цепи каким-то образом вынудила его забыть реальность, происходившую на самом деле? Или, если эта реальность была настолько ужасающей, он каким-то образом просто заблокировал от нее свой разум, удаляясь в мир нереального, и вот теперь, неожиданно, под давлением обстоятельств, эта реальность вернулась. Следовало признать, что даже если он и не знает точно, как именно получилось, что он оказался в такой вот ситуации, по-настоящему имело значение лишь то, что это действительно реальность, и он каким-то образом только сейчас осознал ее. Фактически то, что сейчас происходило, ощущалось им вполне нормально, как будто он только что проснулся, сбитый с толку и в полном замешательстве.
И если сначала он оказался в замешательстве, то теперь отчаянно пытался вспомнить и понять, как пришел к тому, чтобы оказаться там, где обнаружил себя, как все пришло к тому, что он оказался на коленях, в грязи, среди солдат Имперского Ордена. Казалось, что он почти вспомнил, как попал сюда, почти воссоздал все это в памяти, – но оно оставалось вне досягаемости, как забытое слово, плавающее где-то под темной поверхностью разума.
Ричард взглянул влево вдоль линейки людей и увидел, как солдат сжал в кулаке копну волос какого-то человека и вздернул его голову вверх. И этот человек закричал – короткие, прерываемые приступами ужаса звуки. Ричард мог легко понять, что, несмотря на неистовые попытки, этот человек не имеет шанса сбежать. Звуки его слезливых стенаний вызывали мурашки на руках Ричарда. Солдат, что находился позади этого стоявшего на коленях человека, достал тонкий длинный нож и поднес его к открытому горлу обреченного.
И вновь Ричард попытался убедить себя, что был прав и раньше, полагая, что это вовсе не реальность, что он всего лишь каким-то образом воображает все это. Но он мог видеть небольшой изъян на лезвии грубо заточенного ножа, мог видеть, как человек, задыхаясь в панике, все делал и делал глотательные движения, и как расплывалась безжалостная улыбка по самодовольному лицу солдата.
Когда нож глубоко врезался в горло человека, Ричард дернулся от шока при виде этого, так же, как дернулся человек от шока, вызванного болью.
Человек задергал ногами, но солдат, удерживая его за волосы, без труда справлялся со своей жертвой. Блестящие от дождя мускулы на его мощной руке напряглись, когда он второй раз, врезаясь еще глубже, провел ножом по горлу человека, совершая едва ли не полное круговое движение. Кровь, отвратительно красная среди всего серого вокруг, выплескивалась с каждым ударом все еще бившегося сердца человека. Ричард вздрогнул, едва запах свежей крови коснулся его ноздрей.
Он очередной раз попытался убедить себя, что это игра воображения, хотя все, что он видел, – как человек слабо извивался, как рос кровавый «фартук», опускаясь вниз по его рубашке, пропитывая штаны, – было слишком реальным. Наконец, с последним движением, разрез на его шее широко раскрылся, а правая нога дернулась в сторону. Солдат, все еще державший человека за волосы, с усилием швырнул его в яму. Ричард слышал, как мертвый груз тяжело шлепнулся на дно.
Сердце Ричарда настолько тяжело колотилось в груди, что ему казалось, оно может разорваться. Он чувствовал приступ тошноты. И думал, что его может вырвать. Он напрягся изо всех сил, чтобы разорвать связанные руки, но кожа ремня только сильнее врезалась в его плоть. Дождь смывал пот прямо ему в глаза. Кожаные ремни были затянуты на руках так туго, что даже легкое движение вызывало обжигающую боль в открытых ранах, выжимая новые слезы из его глаз. Хотя это его не остановило. Шипя проклятия, он вкладывал всю силу мускулов в попытку порвать путы на руках. И ощущал, как кожа ремней скребется по обнаженным сухожилиям на запястьях.
А затем Ричард услышал, как произнесли его имя. И мгновенно узнал этот голос.
Это была Кэлен.
Жизнь остановилась и все вокруг буквально замерло, когда он обратил взор в ту сторону, прямо в ее ослепительно сиявшие зеленые глаза. Эмоции в одно мгновение заполнили его, вытесняя слабость и
