звенья этой живой суставчатой брони ползут к центру, оставляя яркие алые следы на траве. В пятидесятитангровой «спине» их уже набралось шестеро.
Но вот что-то меняется в строю у а'зардов. Три погонщика, словно потеряв терпение, поворачивают своих дромов. Они гонят их, ускоряя, на ощерившиеся пиками «спины». Кажется, это те самые три израненных дрома, которым досталось по полной вначале. Бывалые дромы, несмотря на свой внушительный размер, не торопятся бросаться на блестящие лезвия. Похоже, скакуны хорошо знакомы с этим оружием. А может быть, дело в другом – по размерам боевые «спины» крупнее дрома, и животные бессознательно воспринимают их, как крупные живые существа. Но один из трех, явно молодой скакун, все же послушно двигается вперед, повинуясь наезднику. Его огромное тело быстро приближается, закрывая собой полнеба.
Мгновенно вспотели ладони, держащие толстое деревянное древко. Стоящие перед Даром тангры, видимо, замечают в его глазах надвигающуюся опасность и крепче сжимают локти.
Толстые кожаные попоны болтаются при размашистых движениях молодого дрома. Его шея и страшная оскаленная морда усеяна стрелками. Он несется, вопя не то от боли, не то подбадривая самого себя вибрирующим криком. Испуганные глаза совершенно безумны. Огромные черные когти растопырены, они вырывают с каждым шагом фонтаны земли и травы.
Приблизившийся погонщик – слишком желанная цель, чтобы ее упустить. Мгновенно его тело вздрагивает от множества вонзившихся стрел. Почти не видя его за гривой, тангры стреляют наугад, и с такого расстояния невозможно промахнуться. Но прежде этого он успевает расстаться с копьем – мощный бросок посылает тяжелое древко с наточенным острием в центр «спины». Глаза Дара прикованы к этому летящему смертоносному железу. Видимо, всадник бросал наугад – копье летит просто в центр круга хуураданцев, не способное никому причинить вреда. Но боковое зрение ловит движение тела: это Саудрак, подбадривая своих бойцов, направляется как раз в опасное место. Нет времени крикнуть, нет времени предупредить… Дар изгибается, стремясь не отпустить свое длинномерное древко, и ударом ноги посылает элитара на землю. Непонимание и затем ярость отпечатываются на его чеканном лице. Но в то же мгновение копье всадника вонзается в землю прямо рядом с Саудраком. Глаза элитара расширяются, в них зажигаются понимание и благодарность.
В это время, не чувствуя понуканий от уже мертвого всадника, приблизившийся дром теряет свою целеустремленность и отклоняется в сторону. Однако инерция движения, тяжесть колоссального тела неминуемо влекут его вперед, на ощетинившуюся пиками горстку тангров.
Резко кричит элитар. Ратники единообразно сдвигают копья в сторону опасности. Дар среди них – и его движение вызвано чем угодно, только не его собственным желанием! Чувство слитности с хуураданской дружиной не исчезает, оно только растет. Странное, колкое, сладкое чувство принадлежности, частички единого целого…
Глава 7
ЧАСТЬ ЦЕЛОГО
Колышущуюся гору мяса и кости несет вперед, она нависает над средней «спиной» хуураданцев. Дром уже неуправляем. В последнее мгновение он осознает свою участь, выпучивает глаза и неуклюже рвется в сторону. Но слишком поздно – огромное тело тяжело тычется в подставленные острия. Уколы достов приходятся в бок дрома и не могут быть легкими. Дар видит, как наконечники его прогнувшегося копья и еще двух достов, с трудом проткнув толстые попоны, рывком проникают в плоть скакуна. Древко трещит от страшного напряжения и, дернувшись в руках, входит в землю.
От взметнувшегося низкого воя закладывает уши. Дром шарахается, выдергивая копья из рук обороняющихся. Но его несет не назад, а вбок, где он получает дополнительные уколы достов. Сходя с ума от боли, зверь цепляет передними лапами задние и тяжко обрушивается наземь, еще глубже вгоняя досты в свое тело. Громадные лапы судорожно скребут землю огромными когтями, высоко взметая ошметки мокрой от крови травы. Скакун воет захлебывающимся низким звуком, слабея на глазах. Одна из мечущихся когтистых лап цепляется за что-то твердое в земле, и дрома разворачивает от собственного рывка. Следующая судорога все-таки достает хуураданцев!
Мощный удар вышибает восемь тангров из сцепки. Передний край «спины» зияет широкой прорехой. Дружный вопль восторга вырывается из глоток нападающих. Только шесть бойцов из восьми с трудом поднимаются. Роковое дыхание смерти, кажется, уже веет в лицо…
– Крепче локти! – надсадно орет элитар. – Упавшие – в строй! Быстро!
Подоспевшие хуураданские скехи вцепляются в морду стонущему пятнистому дрому, и без того кровоточащую от стрел.
Через образовавшуюся дыру видно, как ближайшие всадники, развивая успех, поворачивают скакунов к пробитой бреши. Огромные пятнистые тела, набирающие скорость в новом направлении… Но края «спины» уже срастаются на глазах, сегмент за сегментом. Перехватывая копья с других направлений, бойцы торопливо выставляют их навстречу опасности, наскоро прилаживая древки в землю. Однако выстроиться ровно невозможно из-за туши поверженного трома, еще шевелящегося рядом, хрипящего в смертной муке, огромного и окровавленного.
Будто жернова, скрежещет рык Саудрака:
– По моей команде – отшаг!
Взгляды воинов скрещиваются на нем.
– И-и-и… Раз!
Боевая «спина» тангров, единообразно колыхнувшись, смещается от поверженного скакуна.
Дромы а'зардов уже близко. Но животные малодушно притормаживают, сопротивляясь погонщикам. Кровавая участь собрата ужасает даже этих закаленных боевых зверей.
– И-и-и… Два! И-и-и… Три!
Шатер латниров шаг за шагом сдвигается, сводя на нет возможность атаки из-за тела поверженного дрома. Живая «крепость» отползает в сторону, словно сама является огромным суставчатым зверем. Дар вдруг понимает, что так и есть: эта непонятная слитность делает тангров единым существом – многоногим, многоруким, многоглазым…
Выровнявшись в четкую окружность, ощерясь блестящим острым металлом, центральная «спина» хуураданцев почти вплотную приближается к двум крайним. Это дает возможность переставить копья с безопасных направлений на угрожающие.
– «Мы станем скалой, защищающей материнский атат!» – громко скрежещет Саудрак.
– «Мы станем камнем, разбивающим вражеский латнир! – дружно и страшно подхватывают тангры всех трех „спин“. – Мы высушим реку и погасим огонь, сохраняя покой материнских корней!»
В ответ со стороны а'зардов раздаются разрозненные злобные выкрики. Их мало, и подобную песнь они вряд ли затянут!
Теперь пятнистые дромы рыскают вокруг хуураданцев со смертью в глазах, погонщики выискивают новую слабину. Все тронки израсходованы, все копья брошены. Всадники, блестя длинными шиташами, порой подскакивают совсем близко к хуураданским латнирам, пугая массой зверя. Но вид длинных острых достов отрезвляет дромов, и животные с вибрирующими криками уносятся прочь.
Дар переводит дыхание, и в этот момент справа слышится леденящий кровь басовый визг дрома. И почти одновременно еще один – слева. Два а'зардовских скакуна все же бросились на досты соседних «спин». Там разгораются отчаянные схватки с уже подоспевшими всадниками врага. Похоже, это начало решительного штурма.
– Достаньте погонщиков! – перекрывает шум битвы рык Саудрака. – Дромам бейте только в глаза!
Дар жмет на тронк, но он пуст. Хватает другой – тоже опорожненный. Устрашающе близкие скакуны в исступлении надсадно ревут. Болтающиеся губы их топорщатся стрелками и сочатся кровью. Всадники, израненные не меньше скакунов, понукают дромов бросаться на выстроившихся хуураданцев. Но вот у кого-то из оборонявшихся нашелся полный тронк – удачно пущенная стрелка пронзает глаз ближнему скакуну. Новый вопль перекрывает шум сражения. Дрома незряче несет в сторону, и он врезается в своих
