Неожиданно я насторожился и замер на месте с поднятой ногой. Сначала даже не сообразил, что именно заставило зашевелиться на затылке волосы, потом приметил, как рядом с заполненным водой отпечатком квадратного каблука по стеблю осоки лениво стекает красная капля. Кровь?
Вот так дела!
Я развязал мешок, спрятал под рубаху шило и с топором в руке медленно и осторожно направился дальше. Не исключено, конечно, что тут местные жулики отношения выясняли – район, как ни крути, для поножовщины весьма подходит, – да только как-то в такие совпадения не верится. Аккурат ведь от нужного особняка раненый бежал. И не один он был: еще трое или четверо следом шли. Именно шли. Вот тут, например, сразу видно: бежали люди. Каблуки почти не отпечатались, только узкие отметины носков водой наполнены. Здесь же, напротив, на всю подошву ступали. Выходит, спокойно топали, не спешили особо. А несколько раз капли крови именно такими следами затоптаны. Тоже странно. Получается, преследователи никуда не торопились?
Следы вильнули в сторону, я сошел с тропинки и почти сразу увидел торчавшие из камыша сапоги. Осторожно подошел ближе, присел у трупа. Ну и что тут у нас приключилось? Ага, зарезали парнишку. На правом боку желтый камзол от крови почернел; еще и горло ножом перехвачено. Но это так – добивали. Сначала в бок ткнули, вот и кровил на бегу.
Высматривая сломанные и примятые тяжелыми ботинками стебли камыша, я выбрался на следующую тропинку и замер: впереди, на небольшой проплешине, валялось сразу три трупа. А кровищи, кровищи-то кругом!..
С топором в руке прошелся по самому краю прогалины и усмехнулся, сообразив, почему не спешили преследователи. Эти хитрецы просто загоняли дичь навстречу подельникам. Вот только дичь оказалась с норовом: одному преследователю ткнули кинжалом меж ребер, второму распороли обломившимся клинком глотку. А в том, что эти двое мертвецов не из беглецов, сомневаться не приходилось – угодивший в засаду слуга экзекутора тут же лежит. И, понятное дело, он вовсе не просто отдохнуть прилег, а с ножом в спине валяется.
Ладно, с мертвыми разобрались, куда живые делись? Не иначе, еще кто-то убег. И у меня уже не оставалось никаких сомнений в том, что удрал именно экзекутор.
Неужели встреча с земляком не задалась?
Я попытался припомнить, во что были обуты пожелавшие взять сегодня утром меня в оборот громилы, но лишь досадливо прицокнул языком: не обратил внимания, болван! А стоило бы, стоило…
Следующий труп удалось учуять шагов за двадцать. Неудивительно – от него бесовски несло горелой плотью, а распластавшееся на тропе тело и вовсе выглядело, будто его на четверть часа сунули головой в костер. Вот только поблизости не было никаких следов кострища. Не было. А мертвец с обгоревшим до костей черепом был.
И не стоило тешить себя иллюзией, будто сгоревший заживо человек и есть экзекутор. Нет – и сложение не то, и ботинки опять-таки ровно такие же, как у загонщиков.
Нестерпимо захотелось немедленно убраться отсюда подобру-поздорову, но я взял себя в руки и поспешил дальше. Какая бы бесовщина тут ни творилась, дело необходимо довести до конца. Иначе гнить мне остаток жизни в каком-нибудь приграничном гарнизоне. И это в лучшем случае – Малькольм не из тех, кто прощает слабость.
Следующий труп попался, когда я уже начал опасаться, что направился не в ту сторону. Но нет – вот он лежит, голубчик. Именно, что лежит – тело отдельно, голова отдельно. И крови столько, сколько не из всякого хряка выльется.
Выбрав относительно чистое место, я подступил к мертвецу, наклонился и присвистнул от удивления: даже не знаю, что могло столь гладкий разрез оставить. Топор палача и то иной раз хуже с делом справляется. А тут с разворота, да еще на бегу! Чем это он его так, интересно? Ну, силен брат-экзекутор! Ну, силен!..
Впрочем, и на него управа сыскалась, не убежал от судьбы, шустрик.
На очередной прогалине его и нагнали. Тот, который загонял, теперь лицом вниз в неглубокой луже с бурой от крови водой валялся. Тот, который выскочил из засады и пырнул кинжалом, хотел уползти в камыши, да так и остался валяться, по пояс скрывшись среди желтых стеблей. Сам Ян Верг привалился к невысокой кочке и пытался выкашлять пробитое легкое.
Сразу видно – не жилец.
Наскоро осмотрев следы – судя по всему, живым с поляны не ушел никто, – я остановился рядом с валявшимся в камышах бугаем, потянулся перевернуть его на спину и тут же отдернул руку. Потом медленно, очень медленно отступил назад и, стараясь не выпускать из поля зрения экзекутора, подошел ко второму мертвецу. С этим дела обстояли ничуть не лучше: прорванная на спине кожаная куртка не скрывала кровавого месива, щедро сдобренного белым крошевом ребер. Но это еще куда ни шло, а вот пырнувший экзекутора кинжалом парень не уполз в камыши, его туда забросили. Да так лихо, что сухие обломки стеблей проткнули тело насквозь.
– Брат-экзорцист? – вдруг, перестав кашлять, отчетливо произнес экзекутор. – Не ожидал…
Взвесив в руке топорик, я молча уставился на смертельно раненного человека.
– Глаза, – понял причину моего замешательства тот и скривился в ухмылке. На губах у него запузырилась кровь, и Верга вновь скрутил приступ надсадного кашля. – Глаза – зеркало души. А нам ли не знать о душе все?
– Что здесь произошло? – Я встал так, чтобы видеть уходящую к особняку тропинку.
– Разве непонятно? Попытался откусить слишком большой кусок пирога…
– Это понятно. – Я едва сдержался, чтобы не выругаться. – Это понятно. Но что случилось с плохими парнями? Один лишился головы, второй сгорел заживо. Третий…
– Ой, да перестань ты! – хихикнул и тут же дернулся от боли экзекутор. – Нельзя же быть таким наивным. Хотя в ваш орден, похоже, сообразительным вход заказан…
– Как ты их убил? – уточнил свой вопрос я.
– Ты еще не понял? Это магия. Чары. Колдовство. Проявление скверны. Явление силы. Называй как хочешь – суть от этого не изменится.
– Очень смешно. – Издевается он надо мной или бредит? В любом случае надо делать дело и уходить. А тайны ордена Пламенной Длани… Да кому они нужны?
– Подожди, экзорцист, – будто почувствовав смену моего настроения, заторопился экзекутор, – я серьезно. Вы – варвары, вы кичитесь тем, что изгоняете бесов, и никак не можете понять: никаких бесов не существует. Есть только изначальная сила, по какому-то недоразумению достающаяся тем, кто меньше всего этого достоин. А вы, вы… презрительно именуете ее скверной и развеиваете по ветру! И никому даже в голову не пришло оставить частичку себе! Частичку силы. Частичку власти…
– А вы, выходит, оставляете? – невольно заинтересовался я. На бред откровения собеседника походили мало. На вранье тоже. Да и зачем ему? – Непонятно только, чего ради такая тяга к кострам? Доили бы бесноватых потихоньку…
– Ты не понимаешь… – вновь зашелся в приступе кашля раненый. Было видно, что держался он на одной лишь воле. На что только надеется? Никак не может наговориться перед смертью? Вряд ли. – Вы так ничего и не поняли! Сила дается лишь избранным. Для всех остальных – это яд. Но если выпить душу бесноватого, вместе с ней придет и частичка таланта. Немного, зато навсегда…
– А чтобы выпить душу, человека надо прикончить? – Я присел на корточки рядом с экзекутором. – И чем медленнее, тем больше таланта достанется?
– Помоги мне и сможешь стать одним из нас. – Экзекутор сплюнул кровь. – Помоги, экзорцист…
Величайшая слабость человека – оставить последнее слово за собой. Многих сгубило неумение вовремя остановиться. А уж скольким оно испортило жизнь, поломало карьеру, вконец расшатало нервы!..
Я промолчал. Не стал говорить, что я не экзорцист. Переборол желание увидеть, как расширятся от удивления глаза экзекутора, услышать судорожный вздох. Просто молча прикрыл левой рукой ему глаза и одним движением вогнал в сердце трехгранное острие шила.
Покойся с миром. Или как там у вас принято?..
Оттолкнув мертвое тело в сторону, я вытащил из-под него заляпанную болотной жижей сумку и насторожился: рядом кто-то был.
