– Ложитесь немедленно, пора менять повязки.
– Давайте в другой раз, а? – предложил я. – И принесите нормального бренди, а то меня от вашей гадости мутит уже. И похмелье какое-то странное…
– Да что вы такое говорите?! – возмутился судовой врач. – Немедленно ложитесь на койку, или я буду вынужден позвать его сиятельство!
– Валяйте, будет с кем выпить. А на койку не вернусь…
– Почему?!
– С нее падать высоко.
– Да ну вас к бесу! – вспылил врач и выскочил за дверь.
Я осторожно поднялся на ноги, подождал, пока утихнет головокружение, и вытащил из мешка фляжку с полынной настойкой. Хлебнул; чувствуя, как начинает расходиться по всему телу тепло, плеснул немного ароматной жидкости на ладонь и растер по щекам и шее. Сунул фляжку под одеяло, зажал в руке несколько вытащенных из кошеля серебряных марок и, репетируя раскачивающуюся походку, поплелся на выход.
Караульных у каюты выставить не озаботились, так что никто не помешал мне подняться на палубу. Матросы с изумлением посматривали на растрепанную фигуру бродящего босиком чудака, но подходить не решались и держались в отдалении. Под звон серебряных колокольчиков я добрался до фальшборта и, облокотившись на него, уставился в море. Холодный ветер легко пронизывал нательную фуфайку, в лицо то и дело летели брызги ударявшихся о борт серых волн, и вскоре меня начала бить мелкая дрожь.
Но я стоял и ждал. Чего? Да кто его знает! Что может рассчитывать увидеть в море малость свихнувшийся из-за проломленного черепа человек? Это скорее к судовому врачу вопрос.
– Поговорите с ним, господин граф. Может, он вас послушает! – А вот и сам медик, легок на помине.
– Себастьян! – ухватил меня под локоть Рауль. – Пойдемте…
– Куда, мой граф? – Я даже не повернулся в его сторону. – Мы уже приплыли?
– Нет, вам надо отдохнуть…
– Я выспался. Так, говорите, мы плывем обратно?
– Да, обратно, – обменялся быстрыми взглядами с врачом изрядно встревоженный Луринга. – Скоро войдем в порт и надо собирать вещи…
– Какие вещи? Я готов!
– Вы мешаете матросам, – из последних сил сохраняя спокойствие, потянул меня от борта граф.
– Мешаю? – начал озираться по сторонам я. – А капитан не возьмет меня в команду? Всю жизнь мечтал стать моряком. Буду лазить по вантам…
– Конечно, обязательно возьмет, – передал Рауль Луринга меня с рук на руки Джеду и тихонько шепнул тому: – Уведи его отсюда…
Я покорно поплелся с палубы, дошел до каюты и лишь тогда повис на руке сержанта.
– Джед, не хочу я туда. Там темно и экзорцист мертвый. Давай лучше в кости сыграем.
– Да нет там никого, – попробовал ослабить мою хватку служивый. Тщетно.
– Как нет? Сидит пялится. – Я разжал левую ладонь и показал серебряные марки. – Давай в кости? А?..
– Мне приказали увести тебя с палубы… – заколебался сержант.
– Так ты увел! Увел! – облизнув губы, лихорадочно зашептал я. – А в каюте мертвец сидит, туда нельзя…
– Ладно, бес с тобой, – сдался Джед. – Пошли…
Как я и ожидал, после ночного нападения пехотинцам запретили покидать кубрик – в этом вопросе Луринга счел необходимым пойти на уступки капитану. А что остается делать сидящим взаперти парням? Правильно! Или спать, или играть в кости.
– Принимайте гостя, – добродушно подтолкнул меня к центру помещения сержант, явно делая какие-то устрашающие жесты опешившим от неожиданности подчиненным.
– О, играем! – обрадовался я, растолкал устроившихся прямо на полу парней и, выложив перед собой монеты, схватил кости. – Какие ставки?
Тут уж и те, кто спал, начали потихоньку подтягиваться к нам, посмотреть на такое диво. А мне только того и надо было. Перескакивая с одной темы на другую, я ни на минуту не закрывал рта; путал имена; на половине фразы забывал, о чем вообще хотел рассказать; заваливаясь назад, хватался руками за соседей. И играл. Единственное, в чем я не допускал промашек – это в игре. Вылететь, вмиг просадив все деньги, мне хотелось меньше всего.
– Вино есть? Нет?! – выхватив кости прямо из руки сидевшего напротив меня бугая, невпопад рассмеялся я. – Что за ерунда?! Вот мы в Закатную кампанию так гуляли, всем Святым тошно становилось…
– Так ты служил, что ли? – удивился один из игроков, так и оставшийся для меня всего лишь «одним из игроков». На его счастье, кстати… – Свистишь, поди?
– А то! – выпятил я грудь колесом и щелкнул по звякнувшей колокольчиками шляпе. – Девятый добровольческий пехотный полк его величества! От начала и до Лемского поля. А там кровушки, ребята, по колено было! По колено! И ничего. И пили. А вы сидите, как мыши серые…
– Обожди, обожди, – заинтересовался сержант. – Первый десяток добровольческих из каторжан и жулья всякого формировался…
– А то! По собственной воле в мундир рядиться дураков нет! – поднявшись на ноги, я покачнулся, повис на похохатывавшем парне и плюхнулся на койку к пехотинцу, который так и не соизволил принять участие в игре. – Вставай, хватит киснуть! Пошли сыграем!
– Отвали, – стряхнул с плеча мою руку неразговорчивый крепыш.
– А, как хочешь! – оставил я его в покое и оглядел солдат. Вроде всех обошел.
– Себастьян! Выйди-ка сюда! – заглянул в кубрик, видимо, давно наблюдавший за нами через приоткрытую дверь Виль Чесмарци.
– Тру-ту-ту! – зашагал на выход я. – Вперед, труба зовет!
– Деньги, – вполголоса напомнил сержант. – Деньги забери!
– У меня еще есть, – вывалился из кубрика я, хотел ухватиться за Чесмарци, но тот проворно отскочил в сторону.
– Ты что творишь, сволочь?! – прошипел мне в лицо Вильям. – И не смей меня лапать! Я ж тебя насквозь вижу!
– Ну и? – Отойдя от кубрика, я оставил попытки повиснуть на спутнике. Хитрый гад.
– Почему не согласовал? Ты не думай – все о твоем самоуправстве доложу!
– Мы же вроде одну работу делаем, нет?
– Впредь такие вещи предварительно согласовывай! – предупредил Вильям. – А теперь убирайся с глаз моих, комедиант бесов!
Я только пожал плечами и, шлепая босыми ногами по холодным доскам пола, поплелся к себе в каюту. Марионеток среди пехотинцев не было. Пусть затаившийся в глубине души бес и смог бы укрыться от экзорциста, меня так легко не провести. Если до кого дотронусь, беса точно почую.
На этом я, кстати, и погорел. Виль – наблюдательный гад, сразу сообразил, что к чему. Ну да если он один таким сообразительным оказался, ничего страшного. Переживу.
Ладно, что в итоге получается?
Среди пехотинцев бесноватых нет, среди матросов их быть не должно.
Выходит, Драгарн воду мутит?
Вернувшись в каюту, я кинул шляпу на кровать экзорциста и, смочив присохшие к ране повязки полынной настойкой, начал потихоньку их разматывать. Судовой врач, думаю, теперь сюда не скоро решится заглянуть, придется самому себя в порядок приводить.
Как оказалось, в повязке и в самом деле необходимости больше не было: рассеченная кожа поджила, рана затянулась и не кровила. Шрам останется, конечно, но это ерунда. Главное, череп цел и голова больше не кружится.
Проверив, запер ли дверь, я развалился на койке и уставился в потолок. Зацепок, позволяющих вывести на чистую воду затаившегося на судне предателя, не было ни малейших. Непонятно даже, на кого он
