столе нож, надрезал – и тут между посланием и ладонью проскользнула ослепительно-белая искра.

Вскрикнувший от боли Вильям выронил сокрытую в бумагах святыню, а в следующий миг подошва моего сапога угодила ему в бок. Чесмарци швырнуло к стене, он со всего маху приложился головой о резную панель и рухнул на пол; я поспешил навалиться на него сверху.

Не тут-то было!

Удар локтем откинул меня прочь, Вильям вновь оказался на ногах, и в руке его, будто по мановению волшебной палочки, возник длинный узкий кинжал. Но пустить в ход оружие бесноватый не успел – вмешавшийся в схватку Малькольм Паре шибанул ему по запястью тростью. Послышался сухой треск перебитой кости, клинок полетел на пол. Следующий замах графа был нацелен в горло, Чесмарци умудрился подставить под удар плечо, и тут я накинулся на него сзади. Одной рукой обхватил шею, второй попытался вцепиться в лицо…

Резко подавшись назад, Вильям впечатал меня в стену, но высвободиться не сумел, и уже через несколько ударов сердца отчаянно сопротивлявшийся бес оказался вырван из души марионетки.

И не просто вырван: вместе с ним в меня хлынули воспоминания умирающего от болевого шока человека. Да, бес слишком давно завладел сознанием Чесмарци, и корежившие сейчас того судороги не могли быть не чем иным, кроме как предсмертной агонией.

Так оно и оказалось: мгновение спустя изо рта и ушей Вильяма хлынула кровь, и воспоминания развеялись, оставив после себя лишь удушающий аромат выгоревшей скверны. Я кое-как отполз от мертвого тела, прислонился спиной к стене и, закрыв ладонями лицо, попытался хоть немного прийти в себя.

– Ты как? – потормошил меня Малькольм.

– Операция началась? – вместо ответа уточнил я.

– Полагаю, да. – Граф поднялся на ноги, мимоходом спрятал так и валявшееся на столе послание герцога в карман и постучал тростью по раме портрета его величества: – Подтвердите начало операции.

– Операция началась, – послышался из-за картины чей-то глухой голос.

– Вот видишь, – вернулся ко мне Паре. – Что узнал?

– Охранная грамота. – Я отнял ладони от лица и зажмурился. Даже полумрак кабинета теперь резал глаза. И пусть в марионетке совершенно не оказалось потусторонней силы, меня продолжала колотить мелкая дрожь, а пальцы сводила судорога, и при каждом движении их кололи холодные иглы призрачной боли. – Он выдал похитителю охранную грамоту.

– Лично?

– Нет, через Премине.

– Тот в курсе?

– Насколько мне удалось понять…

Тут дверь распахнулась, и в кабинет заглянул какой-то рослый парень в закрывавшей лицо черной маске.

– У вас все в порядке? – спросил он, оглядев учиненный в комнате разгром.

Граф поправил шейный платок:

– Да.

Парень тотчас исчез, и в дверном проеме показался Якоб Ланье.

– Что ты говорил? – поторопил меня Малькольм.

– Премине использовали втемную, основной его задачей было протолкнуть наверх Чесмарци и подсидеть вас, господин Ланье. Догадывался ли он об истинных мотивах адресуемых ему просьб или нет – я не знаю.

– Наверняка нет, – покачал головой Якоб. – Так убедительно сыграть свою роль в этом случае ему бы точно не удалось.

– Думаете? – Граф помог мне подняться на ноги и уточнил у Ланье: – Что с ним, кстати?

– Арестован, – объявил глава надзорной коллегии и улыбнулся: – Хотите присутствовать при его допросе?

– Разумеется. И в первую очередь следует выяснить, какой документ он предоставил похитителю.

– Для этого достаточно поднять реестр охранных грамот, – пожал плечами Ланье. – Имя известно?

– Имени нет, но вряд ли за последние дни выдавалось много таких грамот.

– Тоже верно. Что ж, нам останется только разослать ее реквизиты и ждать…

– Ждать… – скривился Малькольм Паре. – Опять ждать…

А вот мне было уже все равно. Тело корежили отголоски чужой боли, и единственное, чего хотелось, – это прилечь на диванчике прямо в приемной и хоть ненадолго закрыть глаза. А то натурально загнанной лошадью себя ощущаю. Еще немного – и о тюрьме с ностальгией вспоминать начну, а это совсем уж никуда не годится.

Так что, выпади нам возможность перевести дух, я был бы только рад. И та самая расстроившая Паре необходимость ждать у моря погоды меня нисколько не пугала. Пусть мы сейчас будто в центре смерча оказались – плевать! Для начала придем в себя, а там видно будет.

Выкрутимся, не впервой…

Глава 6

Темный сотник. Мерн

Месяц Святого Огюста Зодчего

В доме лекаря Густаву пришлось задержаться на две декады.

Сначала мешали уйти сломанные ударом дубинки ребра, затем пришлось помогать Эльзе ухаживать за валявшимся в горячке отцом, потом… потом девушка умудрилась подобрать к сотнику ключик, и он на какое-то время позабыл о намерении при первой же возможности отправиться в путь. И только когда вновь накатила беспричинная депрессия, Густав понял, что пора собирать вещи.

Для дурного настроения и в самом деле причин не было ни малейших: никто не знал, что сотник скрывается в доме лекаря, сам Фридрих еще не вставал с постели, а Эльза и вовсе не хотела отпускать своего спасителя. И все же Густаву как-то враз стало не по себе. Он начал бояться подходить к окнам и возненавидел закрытые двери. Иногда – только иногда, но хватало и этого! – ему начинало казаться, будто особняк превратился в склеп. Склеп, в котором его погребли заживо. Хотелось куда-то бежать – все равно куда, лишь бы не оставаться на одном месте; ночные кошмары стали привычным делом, и уставший просыпаться от собственных криков сотник понял, что еще немного, и он начнет сходить с ума.

А еще Густава медленно выжигало изнутри отсутствие потусторонней силы. Единственное, о чем он мог сейчас думать, – это как бы раздобыть хоть немного скверны. Хоть немного силы, чтобы вновь стать самим собой. Но вот этого девушка как раз дать ему и не могла.

Да, в Эльзе совершенно не ощущалось потустороннего. И это было просто невероятно: в той или иной степени скверна присутствовала во всех. Конечно же братья-экзорцисты легко могли дочиста выжечь ее из человека, но откуда им взяться в Мерне?

– Кто приходил?

Темный сотник сполоснул бритву в мыльной воде и задумчиво посмотрел на отражавшееся в зеркале лицо. Гладковыбритый подбородок по сравнению с загорелым лицом казался почти белым, но даже хорошо знавшие Густава люди не узнали бы его в этом изможденном молодом человеке. А всего-то надо было постричься, оставив лишь короткий ежик темных волос, сбрить бороду и переодеться в перешитую Эльзой одежду одного из ее старших братьев.

– Служка храма Единения…

– Да? – удивился сотник. – Зачем еще?

– Узнавал, когда отец сможет посетить службу.

– Вот ведь… – только и фыркнул Густав, не перестававший поражаться заведенным оккупационной администрацией порядкам.

– А сам ты не хочешь сходить в храм?

– Нет! – Сотник даже слушать ничего не стал. – Как отец?

– Ему лучше, – ответила девушка и вдруг все поняла. – Собрался уходить?

– Да.

Вы читаете Жнец
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

5

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату