Мы медленно побрели в глубь подземелья, где, к моему удивлению, уровень воды понизился и теперь даже не доходил до середины щиколотки. Темно было – хоть глаз выколи: проникавшего сверху света едва хватало, чтобы кое-как разогнать мрак. Я бросил взгляд назад, но сумел различить лишь смутное пятно пролома в потолке. Ну и где светильник? Я-то вижу в темноте очень неплохо, но еще пара шагов во тьму, и мне не удастся даже Арчи различить. У него самого кошачьи глаза, что ли?
Заскрипела кожа – это Арчи достал из-за пояса светильник, выдернул зубами пробку и выплюнул в воду. Бутылочка засветилась мягким серебристым сиянием, на стенах подвала и ровной глади воды заметались оранжевые отблески. Подземелье оказался гораздо меньше по размерам, чем помещение наверху. До дальней стены оставалось пройти еще шагов десять, не больше.
И никаких проходов. Нет, через подвал не выбраться. И что, ждать, пока гоблинам надоест снаружи торчать? С другой стороны, никаких голодных тварей здесь не наблюдается. И то хлеб.
– Ну что, возвращаемся? – осторожно нащупывая носками сапог дно, подошел я к Арчи.
– Обожди.
Обожди? Неужели ему охота здесь мерзнуть? Да и от запаха плесени потом не избавиться. Какого рожна он тут забыл? Но, проследив за взглядом здоровяка, я увидел, что именно привлекло его внимание – там, где каменные плиты пола выступали из воды, в сиянии светильника блеснула сталь.
Арчи засунул молот в петлю и осторожно наклонился. Когда он выпрямился, отблески светильника вспыхнули на извилистом лезвии фламберга. Клинок чуть ли не в четыре локтя длиной оказался без малейших следов ржавчины. Ничего себе! Не знаю, каково качество ковки, но, по моему мнению, это весьма неплохая замена потерянному двуручнику.
– Здесь что, кто-то был недавно? – спросил я, убирая оружие в ножны и внимательно осматривая пол.
А ну как и мне улыбнется удача? Если оставили такой меч, то и еще что-нибудь ценное заваляться могло. Так, а это что за хлам? Нет, ничего интересного – ржавый шлем, череп с раскрошившимися желтыми зубами, рассыпавшаяся на отдельные звенья кольчужная рукавица, позеленевшая от сырости медная пряжка ремня, панцирь с торчащими из него обломками костей… И никакого намека на кошель. Видно, не судьба.
– Не думаю – кожа на рукояти совсем сгнила. Ты только посмотри! Лезвие будто в воде и не лежало. Гномья работа.
– Гномы и двуручник? Ни разу не слышал.
– На севере – да. А в Анклаве, если хорошо заплатишь, они тебе и церковный колокол отольют. Только кому он такой нужен? Ладно, давай выбираться отсюда – светильник уже гаснет.
Я развернулся вслед за Арчи и со всего размаха налетел на панцирь, который от сильного пинка даже перевернулся. Несмотря на меркнущий свет, мне сразу бросилась в глаза черная рукоять всаженного в бок клинка.
Короткий широкий нож без труда выскользнул из доспехов, и, как ни странно, ни его рукоять, ни лезвие ничуть не пострадали от долгого нахождения в воде. Я сунул нож за голенище сапога и побежал к Арчи, который уже начал карабкаться по веревке наверх.
Выбравшись из подвала, я первым делом уселся греться у разведенного Шутником костра и, не дожидаясь приглашения, снял с вертела лягушачью лапку. Пахло неплохо, и на вкус было тоже очень даже ничего. Или это мне с голодухи кажется? Как бы то ни было – голод отступил. Надеюсь, желудок и дальше будет относиться к столь странному угощению благосклонно.
Закончив отчитываться перед Дубравой, Арчи вернулся к костру и тоже получил от Шутника лягушачью ножку. Расправившись за пару укусов с мясом, здоровяк вытер руки и начал внимательно разглядывать найденный в подвале меч. Свободные от дежурства дружинники тут же собрались вокруг и принялись обсуждать непривычную форму клинка.
– Ну и что там воняет? – полюбопытствовал Шутник, которого фламберг нисколько не заинтересовал.
– Да, похоже, эта плесень и воняет. – Я попытался вытереть о стену заляпанный рукав камзола, но только еще больше размазал блеклое пятно плесени.
Потом вспомнил о найденном ноже и вытащил его из-за голенища. Странный клинок. Режущие кромки и острие матово-серебристые, а ближе к середине начинали попадаться прожилки черного металла, похожего на тот, из которого изготовлена рукоять. Стараясь получше рассмотреть свою находку, я подошел к одной из бойниц, и внезапно сильно раскалившийся металл обжег ладонь. Выроненный клинок тихо зашипел на сыром полу.
– Ни хрена себе! – затряс я рукой.
Подошедший Янек накрыл нож краем плаща, поднял и отошел в тень.
– Фу-у, – разочарованно протянул он и скорчил гримасу. – А я-то думал…
– Чего это с ним? – поинтересовался я, забирая клинок.
– Да просто какой-то недоучка металл загубил. Сплав до ума не довел или просто поторопился. Видишь: лезвие светлое – это гномово серебро. Что за черная ерунда, не скажу, но это из-за нее нож на свету нагревается, можешь не сомневаться. Вытащишь на солнце – запросто без руки останешься.
Странный ножичек. Ничего, хорошему оружию и ночью применение найдется. Клинок, завернутый в лоскут ткани, отправился в потайной карман камзола. Благо размеры позволяли.
– Как думаешь, мы надолго здесь застряли? – поинтересовался я у Змейки, проверяя, не давит ли рукоять ножа под ребра.
– Да вроде нет. Анджей с Лехом что-то придумали, – мотнул кудрявой головой Янек в сторону костра и, закатав шаровары, принялся рассматривать здоровенный кровоподтек под левой коленкой.
Что они там могли придумать? Вон как Зарницу лихорадка трясет. Он и ходит-то еле-еле. Или мы без него прорываться будем? А уходить отсюда, кровь из носа, до заката надо. Эти выродки зеленые в темноте видят куда лучше нашего брата, как стемнеет – сразу на штурм пойдут.
– Хэй, слушайте сюда. – Опершись одной рукой о стену, Зарница поднялся на ноги, на его бледном лице выступили крупные капли пота. – Я с вами уйти не смогу, не угнаться мне за вами. Один пойду. Пока от гоблинов драпать буду, глядишь, и вам оторваться удастся.
– После того как выйдет Зарница, прорываемся к северному берегу. Ты, Лех, не тяни и сразу уходи на глубину… – Дубрава начал распределять обязанности, но я его уже не слушал. Не оторваться Леху от гоблинов, с прокушенной-то ногой. И сам пропадет, и нам не поможет. Хотя, если…
– Янек, слушай, у тебя еще чертов корень есть?
– Есть, но он размок весь.
– Это ничего. Сможешь его растереть, как для бесова зелья надо?
– Смогу, а зачем тебе?
– Ты делай, потом объясню. – Я направился к Дубраве, на ходу вспарывая подкладку камзола и доставая зашитый туда мешочек пыльцы фей[10]. Замотанный в просмоленную ткань порошок не промок и вполне годился для приготовления нужной мне смеси. Чертов корень вообще-то у меня тоже был, но зачем тратить свои запасы, если есть возможность прошерстить чужие?
– Анджей, я для Леха одно зелье укрепляющее могу приготовить.
– Какое еще зелье? – уставился на меня Дубрава. – Зачем?
– Нога болеть перестанет, двигаться быстрее будет. Шансов до глубины добраться всяко прибавится.
– И долго, Кейн, твое зелье действует? – Зарница закончил проверять пропитавшуюся кровью повязку и, опершись о стену, выпрямился.
– Минут десять.
– Не, с вами уйти не смогу, – переглянулся с командиром Лех. – Ладно, северянин, готовь свою отраву. Нога ноет – сил нет. Может, хоть полегчает.
– Янек, иди сюда. – Я забрал растертый в ложке корень и начал осторожно смешивать его с пыльцой фей.
– Чего бодяжишь? – принюхался с интересом следивший за моими действиями Язва.
– Чертов корень и пыльцу фей. – Отвечать не хотелось жутко, но деваться было некуда. Слышал кто про пыльцу фей, нет? А если слышал, то все ли?
