Паола только рукой махнула досадливо. — Что предлагаешь? Носиться по городу и искать вексель? Семен же сам говорил, что бумажка не стоит ничего… Поле Беренсона не зря же там! Векселем и воспользоваться-то не сможет никто… — Мне не хотелось никуда идти, не хотелось жутко, просто «ломало» всего! Я спать хочу!
Ну, тогда я сама пойду, одна! — Паола, круто развернувшись, задела больной рукой дверную ручку, и зашипев сквозь зубы, остановилась.
Все женщины — прирожденные шантажистки. Но фэйри явно держат лидерство в этом чисто женском искусстве. Формально она права: легче сейчас отбить проигранный или заложенный за стакан вексель у собутыльников Семена, чем потом прослеживать целую цепочку перекупщиков.
— Сеня их узнает? — Я торопливо пристегивал к поясу патронташ, засовывал в карман гранаты и наткнулся как раз на кисет с «черными всадниками». Взять или не взять? А возьму — на удачу!
— Узнает, куда денется! — Фэйри медленно, осторожно, но решительно сняла «шину», сделанную из косынки, бросила ее на мой диванчик и вышла из каюты. Я за ней.
Семен уже ждал нас. С поднятой вверх правой рукой, в которой была зажата сетка с капельницей, сделанной из простой водочной бутылки. Для Реймса это характерная шутка, а вкус к таким вещам привил ему…
Сам Семен выглядел получше, чем еще час назад, хотя и был бледен как смерть. Постарел только еще лет на пятнадцать… Он был отмыт, хотя грязь полностью из-под ногтей не исчезла. Одежду ему презентовал Реймс, она была слегка узковата в плечах и длинновата. Сеня подвернул штанины, рукава были закатаны, из локтевого сгиба левой руки торчала игла внутривенного введения, закрепленная пластырем. Прокапывают его, а уж запах перегара, смешанный с запахом целительной магии, такой, что нос зажать хочется… Откуда последний запах? Ага, амулетик на шее специальный. Орден Чебурашки первой степени. Па-а-алезная штука, хоть и недешевая.
Прекрасно: сейчас мы в ночь поедем куда-нибудь в притон, а из нас троих боеспособен только я один, уставший и сонный, потому что у Сени капельница, а у Паолы ключица сломана. Плюс ей, что сняла повязку: вряд ли кто решит с ней связываться, если не знает, что она «поломана», а как без повязки это понять? Ребята опытные все равно поймут — беречься она будет неосознанно, но вечер сейчас, ночь почти, на это и надежда.
— Поехали, что ли? — На помощь Реймса в таких делах рассчитывать не приходится. Даже если бы он предложил мне помощь в виде своих охранников, я бы отказался. Не годится втягивать его в дела наши скорбные…
Когда мы выезжали с пристани, темнота уже сгустилась и полностью покрыла Гуляйполе. Фары машин зловеще скользили по зарешеченным окнам и заборам с колючкой. Ночью в Гуляйполе по улицам мало кто шарится, а в здания можно свободно входить, но вот выходить… Никто и гроша не даст за жизнь тех, кто выходит в ночь, потому что это или жертвы ночных разборок, или палачи этих самых жертв. Ночь — дело темное: вышел палачом, а стал жертвой. И наоборот… Быстрая езда по ночному городу слегка взбодрила меня, но найти место, где «культурно отдыхал» Семен, было непросто. Подручный Тимохина никак не мог вспомнить, где он пил, путался, мучился от провалов в памяти, закрывал лицо, тер его, бормотал что-то в несвойственной для него плаксивой тональности, и видно было, что ему очень плохо. Так плохо, что он сейчас укажет на первую попавшуюся дверь и застынет истуканом в салоне «полевика», к рамке ветрового стекла которого привесили капельницу.
— Может, туда пойдем, откуда ты его вытащила?
— Я его на дороге встретила. Бежал куда-то, глаза вытаращены, попыталась остановить, а он орет, что ему «надо!», — и дальше прет, как танк!
— Как же ты его остановила? — удивился я. — И ключицу тебе кто сломал?
— Кто-кто, конь в кожаном пальто! — огрызнулась вполне по-человечески Паола и скомандовала: — Вон там где-то я его заловила, так что тормози!
Сеня остался бы сидеть в машине, он был без сил, да и без оружия, но без него мне оставалось бы с горя наезжать на первую попавшуюся подозрительную компанию. Или просто повеситься — мучений меньше, а результат тот же. Учитывая, кстати, что все компании в Гуляйполе подозрительны, выбрать подходящую было бы затруднительно. Так что мы с Паолой выгрузили нетвердо стоящего на ногах Семена из «полевика», сунули ему в руку капельницу, я попытался подхватить незадачливого «агента» под локоть, но эту позицию прочно заняла Паола. Что ж, ее право. Сам я толкнул ближайшую рассохшуюся деревянную дверь какого-то кабака. Поражает меня Семен: как он такие шалманы умудряется находить? Нет чтобы в дорогое заведение пойти, культурно посидеть… Нож, что ли, в рукав засунуть?
Это «заведение» тоже пыталось блюсти марку. Была даже грубо сколоченная сцена, покрытая вытершимся до дыр лоснившимся сукном, на котором устало извивалась какая-то голая тетка, с припудренными синяками на ляжках, но зато в дамской «дворянской» шляпке, с которой спускалась вуалька, закрывающая лицо. И пусть никто не говорит, что она танцует без одежды! Кабак был полон, сидящие в сизом табачном дыму компании не обращали на сцену никакого внимания, за всеми столами шла игра. С кем мог пить Семен?
С компахой озерников, светловолосых и курносых, с компахой чернобородых друэгаров, которых в Гуляйполе почему-то особенно много, или с компанией наемников, эдаких «охотников за головами», смешанной по расовому составу? И норлинги тут, и харазцы, и пришлые… С ними, понятное дело. Семен смотрел прямо на них и силился что-то вымолвить. Он бы и пальцем показал, но Паола перехватила, молодец.
— Мы на улицу! — прошептала мне полудемоница, и я, ни секунды не колеблясь, направился к этим ребяткам, вяло бросавшим кости. Ставки вроде тоже были небольшими.
— Вы позволите присоединиться к вам, господа? — Надеюсь, я правильно начал разговор. Или представиться надо сначала? А что, если…
— Ты кто, баклан? — немедленно отозвался один из пришлых, с «хохлацким» гладким, широким и хитрым лицом, но главным здесь, на мой взгляд, был щетинистый товарищ постарше, худой, среднего уже возраста, курящий вонючую цыгарку «по-каторжному», зажимая ее большим и указательным пальцами. Щурился он нехорошо, и это укрепило меня в мысли, что я по адресу.
— Я не баклан, а учитель, могу научить хорошим манерам, — ответил я чистую правду, нащупывая в кармане гранату. Прям без гранаты приличному полуэльфу зайти никуда нельзя! Что за город!
— Стул найди да выпей с нами! — прокаркал главарь прокуренным голосом, почуяв, что сейчас я что-то нехорошее сделаю. Что ж, правильно почуял… Взяв стакашек, он профессионально сделал три «булька» и толкнул его ко мне по столу. Озадаченный «хохол» только скривился, но, бросив быстрый взгляд на зал, расплылся в довольной улыбке. Свободных стульев не было. Те, на которых не сидели посетители, были завалены амуницией и оружием. В таких случаях надо действовать с детской непосредственностью. И быстро. Это как шайки в бане. Вариант был перекинуть чей-то СКС, скатку и пару потертых «сидоров» с ближайшего «свободного» стула на соседний, поверх еще чьих-то шмоток, в мгновение ока приставить свой стул к столу компании пришлых и сесть со словами: «У вас стул лишний, так я заберу».
Вариант, что озерники, чей стул, возмутятся, пятьдесят на пятьдесят. То есть либо возмутятся, либо проглотят. Хороший процент и вариант хороший, но стандартный, так что я только улыбнулся, засунул руку в карман и достал мешочек, переданный Бонсом.
— Сначала коня напою, — сказал я, бросая в стакан с водкой «черного всадника», — вексель отдайте, и зачтется вам.
— Какой такой вексель? — Вот «хохол» живчик какой, не уймется никак.
— Вексель из тубуса, — вежливо и внятно объяснил я.
— Какого трубуса? — вновь попытался уйти в непонятки «хохол», но прочитал что-то в глазах старшего и смолк. Выдал себя «хохол» и всю свою компаху сдал с потрохами!
— С кем ты работаешь? — Вопрос главаря был вполне вежливым, так что я вежливо и ответил:
— С Ашмаи!
— Ашмаи надо помогать! — с сочувственным видом заключил главарь, и я поразился, как ловко он «съехал» с темы. И себя не уронил, и даже статус «помощника» и «благодетеля» заработал.
Я стоял и ждал, в полной уверенности, что сейчас мне все дадут. Ага! Догонят и еще раз дадут!
«Хохол» понял, что выбросил единицы, побурел и решил взять реванш:
