? Анфис, так не за что ее так… ? вкрадчиво сказал я. ? Несправедливо будет.
? Это с чего? ? поразилась Анфиса.
Я никогда в общественных защитниках ничьих прав не числился, да и все знали, что если Анфиса чего решила, то уж точно не свернет. Ситуация возникла, мягко говоря, нетрадиционная.
? С того, что самозащита это была.
? Так, самозащитник! ? пристукнула урядница ладонью по столешнице. ? На урядников она напала? Напала, Без намерения убить, правда, так ее ни в чем таком и не винят. Что в городе за такое полагается? Ты бы уже дерьмо качал четыре месяца, а девки мне на расправу попадают. Магию она применяла? Свидетели говорят, что применяла. В драке, то есть не насморк лечила и не фокусы детишкам показывала. Что за это полагается? Сто золотых штрафа, если попалась в первый раз. Но денег у нее нет, это я уже выяснила. Что в ином случае? Опять пороть полагается. Все вместе выходит на двести горячих, да в два захода, но я ей, по доброте своей, в два раза дозу уменьшу. Что еще? Где я не права?
? Анфис, кругом ты права, но… и кругом неправа. ? Я поднял руки в защитном жесте, упреждая ответную гневную речь. ? Вообще неправа даже. Ты ведь дар мой знаешь, верно?
? Силу чуять? Знаю, ? кивнула она.
Про эту мою способность, в отличие от умения ловить взгляды, знали многие. И многие ей доверяли. На это я и рассчитывал.
? Вот я и почуял. Девчонка не первая к Силе прибегла: начал тот колдун, что в портал ушел. Причем с такой силой, что она с перепугу света белого невзвидела, ? чуть усилил я свои собственные впечатления.
? А люди говорят, что колдун только щит поставил, а потом в портал ушел, ? отрицательно покачала головой Анфиса. ? Все видели.
? Все видели, да не все чуяли, ? возразил я. ? Первое заклятие от колдуна пошло через того громилу, которому я башку разнес. Он под управлением был. Колдун его на девку спустил ? отбивайся, мол, милая, а сам в портал ушел.
Анфиса задумалась. Затем спросила:
? На Правдолюбе поклянешься?
? Поклянусь.
Тут я душой не покривил. Может, я чуток и приукрасил, но от правды не отступил. А Правдолюб… Тут дело такое: если клянешься на этом красном камне, но умышленно лжешь при этом, то руку, что на нем лежит, по запястье сожжет мгновенно. Поэтому такое свидетельство в расчет принимается со всей серьезностью. Другое дело, что ежели человек не врет, а заблуждается, то и Правдолюб его не тронет.
? Все равно ее отпустить нельзя, ? помотала головой Анфиса. ? Урядников никто ей не спишет. Оба потом к лекарю ходили. Сто горячих ? и пусть гуляет.
? Анфис, да она испугана так была, что не то что урядников, она бы отца родного не разглядела! Ты сама понимаешь, как оно бывает в драке. Кулаками машешь, а тут кто-то прямо под руку. Ну и дашь в зубы, не разглядев. Дело житейское.
Анфиса вздохнула, как будто подчеркивая, как же ей трудно общаться со мной, непонятливым.
? Это твои зубы ? дело житейское, а урядничьи зубы под охраной закона, ? сказала она с расстановкой. ? Дашь мне в зубы, не разглядев, ? пойдешь дерьмо откачивать. На четыре месяца. Протоколы есть. Отпускать нельзя. Можно или судить, или под мою ответственность отдать.
Анфиса зачем-то заглянула под стол, затем выдвинула и задвинула обратно один из его ящиков. Потом разозлилась непонятно на кого.
? Да не развалится она от одной порки! ? заявила. ? У нас такие каждую неделю через «баньку» проходят, и никто не помирает. Эта молодая, зверствовать над ней не будем ? так, выдерем для острастки. Вон половина бордельных девиц уже там побывала.
С этими словами она махнула рукой куда-то в сторону Берега. Тут уже я вздохнул, сетуя на Анфисину непонятливость:
? Анфис… не мешай ты контингент свой бардачный с обычной девчонкой. Привыкла всех одним аршином мерить, понимаешь… Не видно разве, что она не из таких? Те все больше из аборигенов, у них розги ? вариант нормы, сама знаешь, какие законы в их государствах. Им плюнь в глаза ? все божья роса, а эта, не дай бог, еще руки на себя наложит. Она же из пришлых, сама видишь. Лучше уж оштрафуй ее, это же в твоей власти. Так?
? Нет у нее денег, ? заявила Анфиса, вздохнув.
? Сколько, сотня штрафа?
? Сто пятьдесят, ? покачала она головой. ? Могу скостить половину штрафа за урядников и половину за колдовство. Так что сто пятьдесят, а было бы триста.
? Я заплачу, ? сказал я и сам обалдел.
Я и сам не понял ? как у меня такое вырвалось? У меня всех денег свободных сейчас как раз сто пятьдесят золотом, ну еще рублей пять ? семь сверху. Даже на пиво и бензин до Серых гор теперь не хватит. Что это со мной? На жалость пробило? Так это точно не про меня…
? А тебе-то зачем? ? не меньше моего поразилась Анфиса.
Я задумался. Все же что-то здесь не так… Не зря мне интуиция подсказывает, что надо девчонку выручать… И не жалость тут главное: я вообще не жалостливый. Хотя девчонка молодая совсем, все-таки жалко. Симпатичная…
? Если честно, то не знаю, ? ответил я. ? Считай капризом, и все такое. Закон ведь не нарушаем?
? Нет, ни капли, ? покачала она головой, подумала секунду и кивнула: ? Хорошо. Когда деньги внесешь?
? На Правдолюбе-то надо клясться? ? изъявил я готовность.
? Нет. Я тебе верю. Говори: когда деньги привезешь?
? Хоть сейчас.
? До завтра терпит. Все равно Степана нет, а отдавать их ему надо. Пошли к твоей добыче, ? вздохнула Анфиса и встала из-за стола.
? Сейчас отпускаешь? ? удивился я.
? А чего тогда ее держать? Напугаю только, чтобы совсем жизнь малиной не казалась, и отпущу.
Она встала со стола, и я, схватив ее за плечи, дважды быстро поцеловал в щеки, после чего увернулся от оплеухи:
? Милосердная ты моя!
? Сашка! ? аж взвилась Анфиса. ? Ты когда-то так доиграешься! Дам в морду ? будешь знать!
Через минуту в комнату вошли еще две урядницы. Обе молодые, крепкие деревенские девки. Из пришлых, фермерские или купеческие дочки. Их имен я не знал. Анфиса скомандовала им: «За мной», и они втроем вышли из «бабского отдела». Одна дверь вела в коридор с камерами, а в конце короткого коридорчика была вторая ? как раз в пресловутую «баньку».
В «баньку» заходить мне доводилось, хоть и в «свободные от использования» дни. Когда с Анфисой надо было наедине поговорить, а в отделе кто-то сидел, она всегда туда уводила. Так что тамошний интерьер мне известен. Просторная комната была почти пуста, лишь в середине стояла массивная лавка с ремнями, к которой привязывали жертву. На стенках висели «наказательные орудия», излишним зверством, впрочем, не поражающие, в ведре пучком торчала целая связка розог. В уголке стояла невысокая конторка, на которой лежал какой-то гроссбух, еще одна лавка, для сидения, вытянулась вдоль стены. Интерьер простой, и свободы толкования его назначение не предоставляет, хоть до камеры пыток среднего барончика ему по устрашительности далеко. Вот там ? это да, там высшее искусство живодерства.
Сейчас Анфиса нарушительницу туда заведет, объявит ей свой приговор, ту разложат ? и в последний момент объявят о замене наказания телесного наказанием финансовым. Это у нее тоже обычная практика.
Минут через пятнадцать дверь в отдел распахнулась, и в сопровождении урядниц появилась давешняя девица-колдунья. В одежде заметен беспорядок: явно одевалась в спешке, от «колдуньи» тоже ничего не осталось ? «Внутреннего стража» с нее со вчерашнего дня не снимали, так что не колдовать ей теперь долго. Анфиса показала ей на один из стульев, а одна из ее помощниц подтолкнула арестованную к указанному
