всю шкуру. А вот сколопендры могут. В конюшню. А в башню уже не получится. Тут все по уму построено: вековой опыт у аборигенов. Одна разница, что в горах такие убежища из камня строят, а в наших краях — из крепких бревен. Еще через узкие бойницы туманные болотники могут просочиться — та еще гадость, но тут для них высоко. В смысле они вообще на холмы не поднимаются, только в низинах живут. Почему? Никто не знает.
Достал из поясной сумки флакончик с вытяжкой из железы мантикоры, капнул пару капель на дверь. Должно отпугнуть всех, кроме других мантикор. Или, по крайней мере, внушить осторожность.
Залезли наверх поочередно, я последний, втянули за собой лестницу воротом. Даже ворот поставить не поленились — за что и спасибо. Начали распаковывать вещи, кому что для ночевки надо, достали котелки. Запах от варева шел вкусный — недаром консервный заводик гнома Халли, что из рода Дарри Рыжего, на всю округу славился.
Я отхлебнул колодезной воды, набранной в большую баклагу, крякнул. Хороша здесь вода — сама свежесть, и ледяная, как дыхание хримтурсов.[74] Ну жить можно, а уж переночевать и подавно.
Отложил «вампирку» на свой рюкзак, взялся за СВТ-К. На башне на посту сидеть — двустволка не нужна, там только с винтовкой. Да и стрельбы вообще избегать следует до крайних случаев, разве только армия упырей на штурм укрепления пойдет. А так… что толку? Поголовье нечисти уменьшить не получится, дорогие патроны потратишь, да и нашумишь. А мало ли кого звук стрельбы приманит. Поэтому обязанность часового башкой крутить да не спать, а не палить сверху во что попало.
Посидели, поболтали, Маша еще сторожок поставила на ворота. Я из рюкзака достал амулет от комаров и летающей дряни, активировал щелчком да на шею повесил. А то налетят сейчас на свет… Потом все понемногу спать пристроились, к огню поближе. Ночи в предгорьях пока прохладные. Завалился к Маше под бок, обнял ее, да и уснул почти мгновенно. И, как ни странно, никаких волнений относительно того, что нас завтра ждет. Даже не задумался об этом за сегодня ни разу.
ГЛАВА 18,
в которой герои неожиданно оказываются в осаде, находят удивительный способ из нее вырваться, а затем вступают в отчаянный бой с самыми разными, подчас невероятными, противниками и даже совершают акт неуместного милосердия
Разбудил меня Балин, тронув за плечо. Дождался, когда я открою глаза, шепнул:
— Давай на башню, твоя смена.
— Ага, иду! — сказал я, откидывая полог спальника.
«Собачью вахту» я всегда себе оставляю. Почему? А чтобы винить потом некого было, если проспим нападение.
— Как там?
Балин сделал неопределенный жест рукой, сказал:
— Демоны его ведают. Шляется кто-то в темноте, пару раз к убежищу подбирался. Но в окна-двери не лез, вот и я шуметь не стал. Кони храпели, но не бесились.
— Ну и правильно сделал, — кивнул я, схватил стоящий у стены карабин и полез по лестнице наверх.
Если кони храпели, но в стойлах не бились, значит, тварь была вредная, но угрозы на тот момент не представляла. Кони здесь ученые — не хуже собак караульных все чуют. У любого зверья нюх на нечисть куда лучше, чем у людей.
В углу огороженного пространства башни стоял увесистый деревянный чурбак, на который можно было сесть, но эту мысль я сразу отмел. Разоспался, пригрелся под боком у Маши, теперь меня еще и усади поудобней — усну в момент. Несколько раз развел резко руки в стороны, налил на ладонь ледяной колодезной воды из баклаги, плеснул в лицо. Хорошо. И ветерком потянуло по мокрой коже, быстро ее высушивая.
Подошел к ограждению, оперся локтями на высокую, по грудь, каменную стенку. Вокруг темно, рассвет еще и не напоминал о себе, до него часа полтора. Но сейчас полнолуние, света хватает, можно и поглазеть вокруг. Да и звезд столько, да таких ярких, что они сами по себе землю освещать способны.
Почувствовал, как по мне взгляд мазнул. Хищный такой, но ленивый, словно тот, кто на меня смотрел, как раз в этот момент подумав: «Вкусный, но не дотянусь». Откуда взгляд-то? Вроде как из кучи кустов, которыми обросло скопление валунов у самой дороги — шагов пятьдесят от укрытия.
Интересно, кто там? Интерес у меня тоже такой, ленивый, как и у того, кто на меня смотрит. Ему не дотянуться, а я и не полезу выяснять. Так и сидим каждый со своей стороны. А все же интересно. Любопытство ведь не порок, верно? Мантикора, наверное. Они тут водятся, да еще запах другой мантикоры на воротах. Вот и пришла выяснить, кто на ее владения посягает, а найти никого не может. Нет тут другой мантикоры: только мы в каменном укрытии, не дотянешься.
Где-то далеко, за грядой холмов, истошно завыла какая-то тварь. На матерого лешака смахивает голосом, я таких уже слышал. Точно лешак, потому что его вой подхватила вторая глотка, третья, а потом заголосила целая стая. Такая стая, кстати, может и с мантикорой сцепиться. Когти у лешаков длинные и, как кинжалы, с обратной заточкой, острые, а зубы, хоть и не длинные, но как гвозди. Мерзкие твари, я о них говорил уже. Предпочел бы с мантикорой в темном месте столкнуться, чем со стаей лешаков. Кидаются всегда из засады, причем со всех сторон — не успеешь отбиться. А сейчас у них там какие-то свои игры. Власть делят или самок.
О, угадал, мантикора в кустах была. После того как лешаки разорались, она рыкнула, скользящей тенью бесшумно прошла вдоль валунов и исчезла в щели между ними. Ушла границу территории оберегать, наверное. Или демоны ее знают, зачем ушла.
Потом опять стало тихо, лешаки, подравшись всласть, судя по визгу, заткнулись. Ближе к рассвету заметил пробежавшего по склону холма ырка. Тоже та еще дрянь. Лесной упырь, да еще и нечисть. По людям не специализируется, где ему тут людей набраться, но попадаться на дороге точно не следует. Умеет глаза отвести немного, за это время до жертвы добраться и одним ударом кишки выпустить. Они все из одного племени — упыри, гули, ырки. Родственники, так сказать.
Потом опять вернулась мантикора, переставшая уже прятаться, походила кругами возле все тех же кустов, затем назад ушла. Дело шло к рассвету. Диск солнца над горами еще не появился, но лучи его уже окрасили розовым небо с редкими облачками. Скоро нечисть по норам попрячется, да и мантикора спать свалит, если голодной не осталась. Но непохоже: вон как вальяжно вышагивала. Сожрала кого-то, уйдет. И тогда можно седлать коней, паковать вьюки да и дальше двигать. Ночь прошла. Почти.
Солнце показалось над горами, а я вдруг ощутил мощную волну Силы, прошедшую по окрестностям. Даже подпрыгнул от неожиданности и присел за ограждением на всякий случай. Это что еще значит? За поворотом дороги, скрывающейся за холмом, замигал свет, синеватый, вроде электрического, но шума не было. Что там может быть? Будить наших? Будить однозначно, нечего спать, когда такой источник магии поблизости сработал.
Сунул руку под куртку, нащупал амулет связи и забарабанил по нему пальцами. Сейчас у них у всех под рубашками эти медальоны так запрыгают, что мертвого подымут, не то что сонного.
И действительно, через несколько секунд на площадку выбралась Маша, посмотрела на меня, сонно моргая, спросила:
— Что за паника?
— Чувствуешь?
Напряжение источника Силы между тем быстро падало, словно заклинание затухало. Но Маша уловить его успела и даже понять, что это:
— Портал! И людей чувствую!
— Много?
— Не пойму… их прикрывают. Много. Десятка два. Или три. Или больше.
— Где? Там? — спросил я, указывая в сторону, где видел свет.
— Там. Я вниз, — кивнула она и скользнула в люк.
