Вы далеко, только когда вы не в молчании. Вы далеко, только когда нет ожидания, иначе вы очень близко. Где бы вы ни были, молчание соединит вас со мной, и ваше ожидание подготовит почву для встречи, которая будет не физической, не частичной, не временной.
Пользуйтесь этой возможностью. И всегда помните: что бы ни произошло, это можно использовать как возможность. В мире нет ситуации, которую нельзя было бы использовать как возможность.
Если тебе трудно оттого, что ты далеко, это естественная реакция, но будь очень бдительным, чтобы использовать эту возможность. Не растрачивай ее на грусть, иначе отчаяние станет почти что раком души.
Я был с вами достаточно долго, пришло время увидеть, можете ли вы быть со мной даже в мое отсутствие. Если вы можете быть со мной в мое отсутствие, с тем же празднованием, - как бы трудно это ни было поначалу, - вы найдете великую осуществленность. И это отсутствие больше не будет отсутствием, вы будете наполнены моим присутствием, где бы вы ни были. Это дело определенного ритма, иначе двое людей могут сидеть рядом, касаясь тел друг друга, но оставаться далеко друг от друга, как дальние звезды. Ты можешь быть в толпе, и все же быть один.
Поэтому вопрос не в физической близости, вопрос в понимании, что происходит в присутствии мастера. Твое сердце начинает биться в такт сердцу мастера. Твое существо начинает приобретать ту же песню молчания, что всегда была у существа мастера. Это составные части, подводящие тебя ближе к нему. Если тебе удаются эти две вещи... ты можешь быть на другой планете, но это не будет иметь значения. Это не имеет ничего общего с расстоянием.
Вы были со мной так долго, что прекрасно знаете, что происходит с вами в моем присутствии. Просто дай этому шанс: закрой глаза, сиди в молчании, ожидая, чтобы произошло то же самое. И ты будешь удивлен тем, что нет необходимости в моем физическом присутствии. Твое сердце будет биться в том же ритме - он тебе знаком. В твоем молчаливом бытии будет та же глубина - ты в этом достаточно опытен. И тогда нет никакого расстояния. Тогда тебе не одиноко. Ты один - но в этом одиночестве есть красота, свобода, глубокая цельность и уравновешенность.
Таким образом, где бы вы ни были, политики мира сделают вам доступ ко мне более и более трудным. Это будет нелегко. Я приложу все усилия, чтобы оставаться для вас доступным, но эти политики не осознают, что даже если они могут воспрепятствовать моему физическому присутствию, они не могут помешать этим людям, переживать мое присутствие. Это за пределами их власти.
В Китае Лао-Цзы - великий мастер - вот уже двадцать пять веков, как умер, но небольшой поток его последователей сохранился. Они не обращаются к Лао-Цзы в прошедшем времени, но всегда в настоящем времени. Для них Лао-Цзы не может быть прошлым, потому что они по-прежнему чувствуют тот же ритм, то же молчание, ту же красоту, тот же покой. Что еще нужно?
Рамакришна умер. В Индии, когда умирает муж, жена должна сломать свои браслеты, снять украшения, наголо обрить голову и носить только белые сари - начинается пожизненный траур, пожизненное отчаяние, пожизненное одиночество. Но когда умер Рамакришна, - это было всего лишь в прошлом веке, - его жена, Шарда, отказалась следовать этой тысячелетней традиции.
Она сказала:
- Рамакришна не может умереть - по крайней мере, для меня. Может быть, он умер для вас, но для меня это невозможно, потому что для меня его физическое тело давно утратило важность. Его присутствие, и опыт, и аромат стали реальностью - и они все еще со мной. И пока они меня не покинут, я не собираюсь ломать браслеты, остригать волосы или делать что-нибудь подобное, потому что для меня он по-прежнему жив.
Люди подумали, что она сошла с ума:
- Потрясение было слишком сильным: ни единой слезы. Даже когда тело Рамакришны несли к месту сожжения, она не вышла из дома. Она готовила Рамакришне еду. Этот человек умер - его тело несли в крематорий - а она готовила еду, потому что подошло время обеда.
И кто-то сказал ей:
- Шарда, ты сумасшедшая! Его тело уносят.
Она рассмеялась и сказала:
- Уносят его тело, но не присутствие, оно стало частью моего существа. Я не сумасшедшая. Фактически своей смертью он дал мне возможность узнать, действительно ли его учение достигло моего сердца.
Она прожила после этого много лет, и каждый день все происходило, как обычно: дважды в день она готовила еду, и - как индуистская жена сидит рядом с мужем, пока он ест, и обмахивает его веером - она обмахивала веером пустое сиденье. Рамакришны в нем не было - по крайней мере, для тех, кто может видеть только физическое. И она болтала и судачила о том, что происходит по соседству. Она рассказывала ему все новости точно так же, как это делала обычно. Вечером - снова еда. А ночью она стелила ему постель, заботилась, чтобы под сетку не влетел ни один комар, касалась его ног - гасила свет и ложилась спать.
А утром таким же образом она его будила, приходила и говорила:
- Парамахансадева, вставай, время пришло.
Мало-помалу люди, принадлежащие более сердцу, чем уму, стали чувствовать, что Шарда не проявляет никаких симптомов безумия. Напротив... но из-за Рамакришны они никогда не думали о ней; она всегда оставалась на заднем плане.
Но теперь Рамакришны не стало, а она была его старейшим компаньоном. Они стали спрашивать у нее совета, и ее советы по каждому вопросу были так совершенны, что невозможно было и вообразить, что она была сумасшедшей.
Но что касается Рамакришны, она продолжала чувствовать его присутствие до последнего вздоха. Прежде чем умереть... это был единственный раз, когда она заплакала. Кто-то спросил:
- Ты не плакала, когда умер Рамакришна. Почему же теперь ты плачешь?
Она сказала:
- Я плачу, потому что теперь будет некому о нем позаботиться, некому приготовить еду. Никто не знает, что он любит, чего не любит. Кто постелет ему постель? Здесь так много комаров, что если сетку повесить неправильно, небольшого зазора достаточно, чтобы влетел комар, и старик будет страдать всю ночь - а я умираю. Меня здесь не будет. Все вы думаете, что он умер, поэтому я не могу на вас положиться.
Это подход молчаливого, ждущего сердца. Даже смерть не может иметь никакого значения, не может создать никакого расстояния.
Поэтому саньясинам во всем мире, которые далеко от меня, не нужно грустить обо мне. Все зависит от них - им нужно только изменить подход.
И это хорошая возможность изменить подход. Пока я все еще здесь, если они смогут начать чувствовать мое присутствие во всем мире, тогда ни одна страна не может запретить моему присутствию нахождение на своей территории. Ни одна страна, ни одна сила не может помешать мне войти в ваши сердца.
Их власть очень ограничена. Она может быть очень большой, но очень ограниченной: она материальна. А твои возможности гораздо больше, безмерно велики: они духовны. Все, что нужно, это осознавать это и использовать. Однажды испытав вкус этой красоты, ты будешь благодарен всем этим политикам, которые так отчаянно пытались создать стены между мною и моими людьми.
Я стал для них кошмарным сном - а я не причинил никому никакого вреда. Но, может быть, их подозрения обоснованы. Они подозревают, что я обладаю достаточным потенциалом, чтобы привлечь всю молодежь мира - чтобы изменить ее подход к жизни, ее отношение к жизни, что совершенно отсечет интересы их круговой поруки. Это они понимают - отсюда все их домогательства.
Но вам не стоит волноваться об их домогательствах. Они знают только один способ связаться с человеком; вы знаете нечто большее - способ глубокий, невидимый. Скорее всего, изредка вы сможете приезжать, чтобы увидеться со мной, быть со мной. Но даже если это станет трудным - они изо всех сил попытаются сделать это трудным - это не имеет значения.
Я доступен, где бы ты ни был.
Я с тобой, где бы ты ни был.
