Истина одна, и религий не может быть много. Умирает именно их «многовость» (Manyness), и из этой смерти возникнет простая религиозность, лишенная всяких прилагательных. Разве ты не можешь кого-то считать человеком религии, точно так же как кого-то считаешь человеком науки? Если мы можем представить человека, который правдив, искренен, подлинен, ненасильствен, сострадателен - это религиозный человек.
Религия - это не нечто такое, во что следует верить, но нечто такое, чем следует жить, что следует испытать как опыт... не верование в уме, но аромат всего твоего существа. Что бы ты ни делал, в этом будет религиозное качество, точно так же как научный ум все делает по-научному, иногда даже доходя до абсурда.
Я слышал о Геродоте, греческом математике, который первым открыл закон средних чисел; и поскольку он был первым в истории первооткрывателем, он был так этим наполнен, что стал смотреть на все с точки зрения закона средних чисел.
Однажды он пошел на пикник с тремя или четырьмя детьми и женой, и они должны были пересечь небольшой поток. Его жена сказала:
- Позаботься о детях.
- Не волнуйся, - сказал он. - Разве ты забыла, что ты жена Геродота? Сначала я вычислю среднюю глубину потока, потом средний рост детей; и если средний рост больше, чем средняя глубина, никаких проблем нет.
Жена ничего не понимала в средних числах, но очень беспокоилась, что произойдет какой-то несчастный случай: «Что за чепухой он занимается?»
Он замерил своими инструментами несколько мест: он определил глубину воды, затем рост детей. Где-то было мелко, где-то очень глубоко; но что касается средних чисел... Среднее неистинно, потому что принимаемое в расчет среднее значение мелководья не сделает глубокий участок менее глубоким.
Один ребенок был высоким, другой - младенец, но среднее арифметическое... Геродот сказал:
- Нет совершенно никаких проблем, мы можем пересечь поток. Наши дети справятся: их рост превышает глубину воды. Бедная жена не согласилась, но не могла спорить с Геродотом. Но она была очень бдительна, чтобы какой-то ребенок не утонул, и оставалась рядом с детьми; Геродот шел впереди. И вот один ребенок стал тонуть. Жена спасла ребенка и сказала Геродоту:
- Этот ребенок чуть не утонул!
- Тогда в моих расчетах, наверное, была какая-то ошибка, - сказал он. И вместо того чтобы помочь этому ребенку и другим детям, он вернулся на берег, где рассчитал на песке среднюю глубину и рост детей.
- Нет никакой ошибки. Как же так?
- Не сходи с ума! По крайней мере, не порти нам пикник. Один раз за много месяцев ты выбрался отдохнуть с семьей, и все же наука продолжает тебя беспокоить.
Кое-как они пересекли поток, и он постоянно тревожился - не о детях - о расчетах, которые оказались правильными; почему же этот мальчик стал тонуть? Кажется, он разозлился на мальчика:
- Как ты посмел начать тонуть, нарушив законы математики?
- Мальчик ничего не знает о математике, он такой маленький, - сказала жена.
Это доходит до абсурда, но научный ум остается научным, даже когда в этом нет необходимости. Но он никогда не становится христианским, индуистским или мусульманским.
Религиозный человек будет религиозным в своих действиях, отношениях, в своих мыслях и чувствах. Ему не нужна церковь, или синагога, или храм. Все, что ему нужно, это ясность видения, молчание сердца, опыт собственного существа - потому что опыт собственного существа заставит его осознать, что весь этот мир божествен, что все сущее находится в разных стадиях эволюции, но в нем есть потенциал жизни и потенциал сознания. Даже в каменной статуе Будды есть потенциал расцвести в настоящего Будду, потому что все существование наполнено божественным сознанием.
Религиозный человек тоже может доходить до абсурдных крайностей, точно как Геродот, - но это исключения. Это эксцентричные люди. Они не составляют правила; фактически они доказывают правило.
В Индии был один мусульманский святой, Сармад, и у него была в груди какая-то рана. Он не принимал никаких лекарств, и рана росла - не только росла, в ней завелись черви. Они становились больше, они ели ему грудь. Мусульмане - а он был мусульманин - пять раз в день склоняются перед Богом. И иногда, когда эти черви выпадали из его раны на землю, он клал их обратно в рану. Вот это доходит до крайности. Религиозность не значит, что нельзя принимать лекарства, потому что они убьют микробов, а это будет насилием.
Научный и религиозный умы нужно предупредить, чтобы они не доходили до абсурдных крайностей. Но нет необходимости в том, чтобы кто-то научный или религиозный принадлежал к какой-либо организации, был против всех других организаций и верил, что «только у нас есть истина; никто другой никогда не находил реальности; это наша монополия».
Такого рода подход и отношение отмирают. Это хорошая новость, потому что эта смерть принесет новое рождение сознания, которое будет просто религиозным.
Я не могу понять, зачем нужно столько религий. На земле триста религий, тогда как нет трех сотен истин. И все они борются веками, убивая друг друга во имя истины - разрушая друг друга, убивая, сжигая людей живыми во имя любви, во имя сострадания, во имя ненасилия. Красивые названия и уродливая реальность - вот история ваших религий.
История, которую ты упоминаешь, красива. Эта история заслуживает рассмотрения, потому что у нее много следствий.
Во-первых, Иисус родился у бедных родителей - в семье плотника. Это показывает, что религия не имеет ничего общего с накоплением знаний. Иосиф, отец Иисуса, был абсолютно необразован, его мать была необразованна. Они были некультурными, простыми «деревенщинами». Они не были раввинами - полными знаний и мудрости в старых, традиционных путях, - они были совершенно простыми людьми. Если бы Иисус у них не родился, вы никогда не услышали бы их имен.
Для меня это означает, что истина рождается из простоты, не из знания, не из великих степеней, респектабельности, славы, власти. Истина очень скромна, так скромна, что когда Иосиф и его жена Мария пришли на ежегодный праздник в столичный город Иерусалим... они были так бедны, что не смогли даже найти, где остановиться. Все двери были закрыты.
Они попытались убедить людей. Иосиф сказал, что его жена беременна, и у нее в любой момент может родиться ребенок, а он совершенно беспомощен: «Будьте добры, будьте милосердны - подойдет любой угол». Но это странный мир: люди говорят о прекрасных вещах, но нет ни милосердия, ни сострадания, ни любви. Беременная женщина, одна, ночью, на дороге...
Дело было не в том, что во всей столице не нашлось бы места. Да, правда, места не было в сердцах людей столицы. Дело было не в месте в доме, дело было в небольшом пространстве в сердце.
Есть старая поговорка: «У императора может быть величайший в мире дворец, но в нем нет места. А у бедного может быть небольшая хижина, но в ней место есть». И эту поговорку породила одна история.
Бедный человек живет в небольшом однокомнатном доме со своей женой. Идет сильный дождь, и ночь становится темнее, и кто-то стучится в дверь. Этот человек говорит жене:
- Ты ближе к двери, пожалуйста, открой - у нас гость.
Жена не хочет. Она говорит:
- Места недостаточно. Здесь с трудом помещаемся мы вдвоем. Где же будет спать третий, этот незнакомец?
- Не называй его незнакомцем, - говорит муж. - Постучав в нашу дверь, он стал гостем. Открой дверь, и я покажу, как мы сможем это уладить. Если двое могут хорошо спать, трое могут сидеть, но гостю нельзя отказать в такую ночь.
Дверь открывается. Человек входит. Они сидят и разговаривают - потому что спать нет места - и снова, еще один стук. Хозяин дома говорит человеку, сидящему у дверей:
- Открой дверь. Пришел еще один гость. Эта ночь действительно ужасна.
Даже этот человек, который только что вошел сам, сердится на хозяина. Он говорит:
- Что ты говоришь? Здесь едва хватает места. Куда ты собираешься поместить этого человека?
