Именно такая женщина из сказок Махабхараты или Рамаяны и стояла перед ними, чуть запыхавшаяся от волнения. Яркое алое сари, вышитое золотыми звездами, и отороченное такой же каймой, было туго перехвачено широким золотым поясом с массивной квадратной пряжкой, инкрустированной красными камнями. Тяжелая тканая золотая лента свисала спереди, прикрепленная к пряжке. Свободные двойные петли сверкающих бус перекрещивались на боках. Чоли — кофточка, одевающаяся под сари, была из угольно-черного с узкими золотыми полосками шелка. Ее короткие рукава подхватывались широкими старинными браслетами с рубинами и бирюзой. Еще более массивные браслеты охватывали узкие запястья Тиллоттамы. Две нитки жемчуга, золотой полумесяц на груди, золотые шарики на длинных цепочках в ушах и ажурная диадема, резко выделявшаяся в черных волосах, — все эти драгоценности, даже на неопытный взгляд итальянцев, несли печать большой древности. Сандра решила, что Тиллоттама надела костюм, приготовленный для фильма. Тиллоттама смутилась под устремленными на нее взглядами и обычным очаровательным жестом индийских женщин прикрыла лицо уголком прозрачного розово-лилового шарфа, спадавшего с ее головы.
— Боже мой, это же Шакунтала или Сита! — воскликнула Сандра.
— Вернее, Драупади, — с насмешкой в голосе отозвался Трейзиш, и Тиллоттама, вспыхнув, опустила ресницы сильно подкрашенных глаз.
— Вы сказали какую-то гадость? — вступилась Леа. — Почему вы всегда дразните Тиллоттаму?
— Мне кажется, вы не только дразните, но обижаете Тиллоттаму, — сказала Сандра, стараясь чем-то унизить его. — Берегитесь, так выходит наружу скрытая вина или неполноценность!
Трейзиш побагровел до края воротничка, врезавшегося в плотную шею, и повернулся к Леа с преувеличенным поклоном:
— Позвольте предложить вам руль, дорогая?
Леа, ободряюще кивнув испуганному Чезаре, уверенно уселась на место водителя.
«Буревестник» плавно взял с места, быстро набирая скорость. На перекрестке Леа увеличила ход, постепенно поворачивая руль, и машина понимания, почему он прекрасен. Что такое всем понятная захватывающая превратившись в статую внимания.
Трейзиш курил, кривя рот, и наконец вынужден был признать, что Леа отличный водитель, с редкой по быстроте реакцией. Сандра давно уже посылала подруге воздушные поцелуи в зеркало заднего обзора.
— Куда теперь? — отрывисто спросила Леа, выезжая на Марин-Драйв.
— Направо, к деревянным воротам с флагами. Они стали протискиваться через плотную толпу к наскоро сколоченным деревянным трибунам, на которых рассаживалась избранная публика. Немало было красивых женщин в сари, меньше — в европейских платьях. Сандра заметила два основных женских типа. Высокие, величественные и спокойные, с крупными «восточными» чертами лица и светлой кожей — уроженки северных и центральных провинций. Другие — темные, с огромными глазами, круглолицые и невысокие, сходные с цыганами и такие же пламенные, брызжущие весельем, — олицетворяли дравидийскую красоту южной Индии, ярко выраженную в Тиллоттаме.
Началось состязание. Многотысячная толпа затаив дыхание следила за отважными спортсменами.
Быстроходные моторные лодки мчали за собой на тонком нейлоновом лине по одному или по два спортсмена. Скорость возрастала, и вдруг начинались головоломные подскоки, повороты в воздухе и длинные прыжки через площадки трехметровой высоты. Крепкая девушка в зеленом купальнике прыгнула, описав в воздухе пологую дугу метров в тридцать длины. Сбросив одну лыжу, она вставила правую ногу в петлю на буксирной трапеции и помчалась на одной ноге, как балерина в танце. Но и этого показалось ей мало. На полном ходу девушка перевернулась спиной к буксиру и, грациозно балансируя раскинутыми руками, посылала ошеломленной, гудящей от восторга публике воздушные поцелуи.
— Это непостижимо! — сказала Леа.
— Насколько знаю, у них вращающееся крепление, — ответил художник.
Высокий мужчина, мускулистый, как статуя древнегреческого воина, сбросил обе лыжи. Казалось, он летит по воздуху, едва касаясь босыми ногами вспененной поверхности моря. Зрелище было так поразительно, что весь пляж разразился бурей криков.
Двухмоторный широкий катер помчал со скоростью в сорок миль высокого, дочерна загорелого спортсмена. На его плече сидела маленькая женщина в малиновом гимнастическом костюме. Под аккомпанемент ревущего мотора они принялись проделывать гимнастические упражнения, может быть и несложные для цирковой арены, но поразительные на водных лыжах, в полосе ослепительно белой пены, широкой дорожкой рассекавшей синеву моря.
Следующим номером было выступление пяти стройных девушек в гармонично подобранных купальных костюмах. То выстраиваясь в ряд, то выписывая сложные зигзаги, они выполняли красивые балетные па, стоя на одной лыже. Одна из пятерки, особенно хорошо сложенная темноволосая девушка, исполнила целую танцевальную сюиту на скорости в тридцать миль.
Катер описал широкую дугу, и пятерка балерин с разлету вынеслась на берег. Девушки ловко сбросили лыжи в самый последний миг и пробежали по мелкой воде, приветливо отвечая на бурю оваций.
— Как хороша эта танцующая русалка! — воскликнула Леа.
— Может быть, она Нэнси Гант, чемпионка Америки? — полувопросом отозвалась более осведомленная в спортивных делах Сандра.
Подскакивая и жужжа, как злобная оса, вынесся скоростной скутер, тащивший на буксире пятиугольный желтый змей. Недалеко от трибун змей взвился метров на тридцать. Под ним на легком каркасе из алюминиевых трубок висел на согнутых руках гимнаст. Его водные лыжи почти что пригладили верхушки огромных кокосовых пальм, склонившихся над водой.
— Нет пределов тому, что может сделать человек! — воскликнул Чезаре.
Леа вскочила с горящими щеками. На нее зашикали из заднего ряда, и Сандра потянула подругу за руку. Леа села и, взглянув на Тиллоттаму, быстро сказала по-итальянски:
— Сандра, смотри, что с ней!
Тиллоттама поднесла к лицу край своего шарфа, скрывая пепельную бледность. Сандра склонилась к ней, а Леа, не сговариваясь, задала какой-то «технический» вопрос Трейзишу. Едва слышно Тиллоттама шепнула Сандре:
— Внизу идут по песку двое… Видите там? В тюрбане он… Рамамурти. Молю вас, догоните его, расскажите все… — Сандра соображала лишь секунду.
— Чезаре, я вижу внизу продавца конфет. Сможете настигнуть его, пока он не скрылся в толпе?
И в ответ на удивленный взгляд Чезаре Сандра объяснила ему по-итальянски, что он должен сделать. Художник рванулся с места, как хороший спринтер.
— Рыцарь! — с усмешкой сказал ему вслед Трейзиш. — Что это за секреты у вас с Тиллоттамой?
— Мужчины вечно подозревают женщин в каких-то тайнах! Разве вы не видите, что ваша звезда заболела?
Трейзиш испытующе посмотрел на Тиллоттаму.
— Пожалуй, лучше мне отвезти тебя домой, — хмуро сказал он, отпуская вздрагивавшую руку Тиллоттамы и бросая взгляд на Сандру.
— Не беспокойтесь о нас, — сказала Сандра, — мы еще посмотрим и пройдемся по Марин-Драйв до вокзала, а там возьмем такси. Здесь все равно разъезд будет долог. Очень благодарна вам за редкое удовольствие.
— Так помните, завтра непременно! — Трейзиш склонился над рукой Сандры, а Леа покрутила пальцем над его слегка лысеющей макушкой. Сандра незаметно погрозила ей. Итальянки едва усидели, пока продюсер и Тиллоттама пробивались к выходу.
— А сейчас быстро вниз! Я велела ему отвести индийцев дальше по пляжу, к пальмам, но я не верю, что наш милый Чезаре сможет объясниться по-английски.
Действительно, язык едва не подвел художника. Когда запыхавшийся, вспотевший Чезаре догнал обоих друзей, он забыл в горячке погони и волнения все нужные слова и мог только бормотать «уэйт, уэйт, тзер, тзер…», показывая на группу пальм в отдалении. Рамамурти, пожав плечами, пошел дальше, но тут
