– Но почему, Мэтью, почему? Простите меня, пожалуйста, за то, что я затрагиваю ваши личные проблемы, но почему?
– Почему я ничего не сделал?
– Да.
– Вы имеете в виду… почему я позволил Кассандре уехать? – Верити кивнула. – Потому что я не был готов, совсем не был… И не мог представить себя в роли мужа.
– Кассандре не нужен был ваш успех, она хотела только вас.
– Знаю, знаю. Но… – И Мэтью снова замолчал.
Они оставили эту тему и заговорили о другом, о врачебной практике Мэтью, о его надеждах на будущее.
– Это новый район, и я там единственный врач, – говорил он. Помолчав, он добавил: – Просто не могу выразить, как хорошо вот так сидеть и говорить с вами, Верити. Вы буквально освободили меня. Думаю, я и вправду нуждался в поддержке такого человека, как вы.
– А что вы думаете о нашем пикнике?
– Это было гораздо лучше, чем если бы мы пошли куда-то. Но я все-таки приглашаю вас поужинать со мной, Верити. Когда мы пойдем?
– Это уж вам решать, господин доктор. У продавца из «Женского замка» совсем другие задачи. Канцелярский стол – не хирургический.
– Хирурги тоже работают всю неделю. Опасные случаи у меня редки. Конечно, если только будет неотложный вызов, – нам придется отложить встречу.
– Я пойму, – улыбнулась Верити.
– Так когда?
– Может быть, завтра вечером? – Она покраснела, подумав, что, наверное, торопит события, но из-за Барта она хотела встретиться с Мэтью, пока его брат был далеко, а ведь прошло уже полнедели.
Верити стала опасаться того, что он над ней смеется.
– Вы хоть знаете, когда будет завтра?
– Ясное дело – завтра.
Она чувствовала необходимость поговорить с кем-нибудь, посоветоваться. Из всех знакомых Верити замужних женщин только Адель более или менее подходила для этой цели. Но она как раз и не была заинтересована выслушивать ничего, что касалось Робина и его здоровья.
Должен же быть кто-нибудь! Верити была в отчаянии. И словно в ответ на ее мольбу прозвучал телефонный звонок. Она машинально взяла трубку, еще погруженная в свои мысли, и до нее донесся голос Мэтью. И тотчас Верити почувствовала, что у нее гора свалилась с плеч. Она где-то читала, что если изменить характер боли, то почти как по волшебству приходит избавление от нее. Сейчас Мэтью со своими собственными заботами, казалось, помогает ей с ее неприятностями.
– Верити?
– Мэтью, ты?
– Я говорил, что позвоню.
– Да.
– Я хотел сказать… – Мэтью замялся, и Верити услышала тихий смех, похоже, женский. – Слушай, давай уедем вместе.
– Мэтью, опять то же самое?
– Нет, дорогая, нет. Верити, прости, мне очень стыдно. Конечно, я не предполагал этого. Но ты ведь знала, ты все время чувствовала, что все по-прежнему, Кэсси со мной всегда была, есть и будет.
– Да, Мэтью, я чувствовала это.
– И именно поэтому я хочу, чтобы ты поехала со мной.
– Мэтью, ты сумасшедший? – выдохнула Верити.
– Выслушай меня, дорогая. Я только слетаю в Мельбурн, я скажу Кэсси, что ты была права, а я нет, что делать карьеру хорошо, но любовь – на первом месте.
– О, Мэтью, это прекрасно!
– Но только, если ты поедешь тоже. Чтобы вселить в меня уверенность, поддержать. Я просто глупец, я тебе говорил это, помнишь? Ты мне понадобишься для того, чтобы убрать со сцены Питера.
– О, Мэтью, ничего такого не нужно. Ты должен сам справиться со всем этим.
– Должен, согласен, но не забывай, кто я.
– Хороший врач.
– И полный профан в житейских делах. Верити, пожалуйста, поедем. Мне так нужна твоя помощь.
– Но, Мэтью, это было бы… Ну хорошо. – Она почему-то вспомнила Барта.
– До Мельбурна не больше часа полета. – Мэтью помолчал, потом добавил: – Мы могли бы вернуться в тот же день, ну пожалуйста.
Верити не знала, на что решиться.
