украли именно эту кобылу. Охрана не слышала ни звука. Там, где стояла лошадь, осталась лишь стрела с белым оперением. А в этом месяце Белый Призрак...
– Хватит, Граймс, – хмуро перебил Беркхарт. – Нечего делать из этого бандита легендарную личность.
Но капитан Граймс не мог остановиться так быстро.
– Говорят, Белый Призрак поклялся отомстить нашему командиру за...
– Я сказал, хватит! – прикрикнул Лил. – Глупая история. Ее распространяют апачи, чтобы очернить нашу кавалерию, и ты знаешь это. – Зеленые глаза Беркхарта стали жесткими. – Белый Призрак – всего лишь беглец, которого ждет виселица, и к нему надо относиться именно так. Когда я его поймаю, он понесет заслуженное наказание.
Наступило тягостное молчание. Внезапно Беркхарт выпрямился в седле.
– Мы можем проводить вас до реки, чтобы оградить от возможных нападений, – предложил он. – Хотя наша задача – следить за апачами, которые не должны нарушать границы резервации, мы сделаем этот крюк, чтобы ваш лагерь не пострадал от их набега.
Мориа предложение Беркхарта вовсе не обрадовало – девушку тревожили красноречивые взгляды, которые тот бросал на нее. Похоже, что за свою услугу кавалерийский офицер потребует плату – и платить должна будет она. Если это так, то однорукого кавалериста ждет разочарование. Она никому ничего не должна – и тем более человеку, подобному Беркхарту. К сожалению, о том, хочет ли она, чтобы их лагерь охраняли кавалеристы, Мориа никто не спросил.
К тому времени, когда караван наконец остановился у реки, у Мориа голова раскалывалась от хвастливой болтовни Лила Беркхарта, ехавшего рядом с их фургоном. Беркхарт рассказывал о своих сражениях с апачами. Жестокость, с которой солдаты обращались с индейцами, вызывала в душе Мориа только еще большее отвращение к подполковнику. Из слов Беркхарта можно было сделать вывод, что кавалеристы стремятся уничтожить всех индейцев до единого. Девушка никак не могла понять, что за угроза, о которой постоянно напоминал подполковник, могла исходить от апачей. Судя по тому, что на землях когда-то принадлежавших индейцам, творили белые, именно их надо было загнать в резервации. Мориа тем более сочувствовала апачам, что у нее тоже была украдена ее земля.
Внезапно девушка ощутила прикосновение к своему локтю и поспешно отдернула руку. Подняв глаза, она увидела устремленный на нее жадный взгляд однорукого подполковника и невольно содрогнулась от отвращения.
– Мне пришла в голову неплохая мысль: почему бы нам не совершить небольшую прогулку по берегу реки? – произнес Беркхарт. – После дня, проведенного в пути, всегда полезно немного размяться.
Кто просил его давать ей советы? Полезнее всего было бы сейчас исчезновение рыжеусого наглеца в клубе дыма с запахом серы!
– Я должна готовить ужин, – холодно ответила Мориа, чувствуя, как Беркхарт снова дотрагивается до ее локтя.
– Тебе не помешает немного развеяться, милочка, – пропела Руби таким сладким голосом, что им вполне можно было бы поливать лепешки.
Мориа прикусила губу, чтобы не ответить какой-нибудь резкостью. Единственной причиной, по которой Руби желала, чтобы Мориа отправилась на прогулку с кавалерийским офицером, было то, что Руби поняла, как ненавистен ей этот солдафон.
Мориа медленно пошла прочь от фургона. У нее не было никаких сомнений в намерениях подполковника. Все мужчины одинаковы – они никогда не ждут приглашения. Для них женщина – это вещь, которую надо завоевать, использовать, а потом выбросить.
Как бы в подтверждение этих мрачных мыслей кавалерист обвил единственной рукой ее талию и с силой привлек к себе. Его рот с голодным нетерпением впился в губы Мориа. Но девушка была к этому готова. Она уже умела справляться с искателями удовольствий, и ее искусство в этом от частого применения достигло совершенства.
И Мориа сделала с Лилом то же, что делала с другими мужчинами, которые позволяли себе лишнее, – с силой ударила коленом в самую интимную часть его тела. Когда Беркхарт со стоном согнулся, она дала ему звонкую пощечину.
И тут подполковник показал, чего стоят все его любезные манеры. Он взвыл от боли и, сжав единственный кулак, двинулся к девушке с побелевшим от ярости лицом. Поняв, что он собирается ее ударить, Мориа поспешно отпрянула в сторону.
– Ты, мерзкая сучка! – с ненавистью выдохнул однорукий вояка.
Хорош офицер – сквернословить по поводу женщины, к которой сам же и пристает!
– Мы говорили о прогулке, а не о боксе, – язвительно напомнила Мориа. – Если бы я нуждалась в вашем внимании, то уж как-нибудь дала бы вам это понять. Но я определенно этого не делала.
Зло выругавшись, Лил ударил Мориа по щеке с такой свирепостью, что та упала на землю. Но прежде чем он навалился на нее, она успела схватить обломок дерева и кинуть его Лилу прямо в лицо.
– Дотронься до меня еще раз, и ты пожалеешь об этом, – угрожающе прошипела она.
Глаза кавалериста налились кровью. Если бы он и эта девка находились чуть подальше от каравана, он овладел бы ею уже лишь для того, чтобы доказать свое мужское превосходство. Но фургоны стояли слишком близко. К тому же с одной рукой справиться с Мориа Лил был не в состоянии. Она могла поднять крик, и тогда бог знает чем бы это все закончилось. Чересчур ретивое командование полком уже стоило Беркхарту судебного разбирательства, и ему не хотелось лишний раз искушать судьбу.
Изрыгая ругательства, подполковник повернулся и направился обратно. Последние лучи заходящего солнца окрасили равнину в удивительную смесь малинового, оранжевого и золотого цветов, но Беркхарт, стремительно двигаясь к лагерю, видел один только красный. Он решил покинуть лагерь и убраться подальше от каравана к тому моменту, как к своему фургону вернется Мориа, которая, уж конечно, не станет скрывать, что он пытался с ней сделать. Лил страстно желал отомстить – так отомстить, чтобы эта мерзкая тварь была окончательно втоптана в грязь. Вот если бы ее похитил какой-нибудь индеец – тогда он догнал бы их обоих и с обоих снял скальп! Неплохо было бы упрямой красотке некоторое время побыть в руках апачей. Уж это умерит ее пыл! Вот когда она сама пожелала бы отдать ему свое тело в обмен на
