Вот вам и праздник!
Морелли оказался единственным, кто не уронил вилку. Я искоса взглянула на него и решила, что он с трудом сдерживается, чтобы не улыбнуться.
– Нет, ты гляди, что делается, – резонно заметила бабушка.
– Бросил тебя, – медленно повторила мама. – Что ты хочешь этим сказать – бросил тебя? Вы же были такой замечательной парой.
– Я тоже так думала. Не знаю, что пошло не так. Я думала, что все нормально, как вдруг раз, и его нет.
– Раз? – удивилась бабушка.
– Ну да, раз – и исчез. – Валери закусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала.
При виде этой дрожащей губы мама, папа, я и бабушка запаниковали. Сами мы никогда себе такого не позволяли. Мы могли выйти из себя, орать, отпускать саркастические замечания. Все остальное было табу. И мы определенно не знали, что делать с Валери, как к этому относиться. Валери всегда была Снежной Королевой. Не говоря уже о том, что жизнь ее всегда считалась идеальной. Такие вещи не могут случиться с Валери.
Глаза Валери покраснели и наполнились слезами.
– Ты не передашь мне соус? – обратилась она к бабушке.
Мать вскочила со стула.
– Сейчас принесу тебе горячий из кухни.
Дверь в кухню захлопнулась за мамой. Раздался крик, звук разбиваемой о стену тарелки. Я автоматически поискала глазами Боба, но он спал под столом. Тут кухонная дверь распахнулась, и появилась мама с горячим соусом.
– Я уверена, что это временно, – сказала она. – Я убеждена, что Стивс одумается.
– Я думала, у нас хороший брак. Я готовила вкусную еду. И поддерживала чистоту в доме. Ходила в спортзал, чтобы выглядеть привлекательно. Я даже остригла волосы и покрасилась под Мэг Райан. Не понимаю, что случилось.
В нашей семье Валери всегда лучше других умела выразить свои мысли. Всегда держала себя в руках. Друзья даже называли ее Святой Валери, так невозмутимо она всегда держалась… А теперь весь ее мир обрушился, она больше не была невозмутимой, но и в ярость она не впала. Она казалась печальной и растерянной.
С моей точки зрения, это было несколько странно. Когда развалился мой брак, люди за три мили от нашего дома слышали, как я орала. И мне рассказывали, что, когда мы с Дикки были в суде, моя голова вращалась почти на триста шестьдесят градусов, как у той девочки из «Изгоняющий дьявола». С браком у нас с Дикки ничего не вышло, но мы взяли свое при разводе.
Я на мгновение забылась и довольно злобно взглянула на Морелли.
Глаза Джо потемнели, и на лице появилось некоторое подобие ухмылки. Он провел пальцем по моей шее под волосами, и меня немедленно охватил жар, достигший до самого дальше некуда.
– Господи! – прошептала я.
Улыбка стала шире.
– По крайней мере, у тебя все в порядке с финансовой точки зрения, – сказала я. – Ведь по калифорнийским законам тебе полагается половина?
– Половина от ничего и есть ничего, – сказала Валери. – Дом заложен-перезаложен. На счету в банке тоже пусто, потому что Стивс постепенно переводил оттуда деньги на Кайманы. Он ведь такой прекрасный бизнесмен. Мне именно эта его черта больше всего в нем нравилась. – Она глубоко вздохнула и нарезала мясо Энджи. Потом она нарезала мясо Мэри Алисе.
– А алименты? – спросила я. – Как насчет алиментов?
– Только теоретически. Полагаю, он должен давать что-то на девочек, но ведь он исчез. Думаю, он на Кайманах вместе с нашими деньгами.
– Это ужасно!
– Тут еще вот какое дело. Стивс сбежал с нашей няней.
Мы все пооткрывали рты.
– Ей месяц назад исполнилось восемнадцать, – сказала Валери. – Я сделала ей хороший подарок ко дню рождения.
Тут заныла Мэри Алиса:
– Я хочу сена. Лошади не едят мяса. Лошади едят сено.
– Ну не прелесть ли она? – умилилась бабушка. – Мэри Алиса до сих пор думает, что она лошадка.
– Я жеребец, – возразила Мэри Алиса.
– Не надо быть жеребцом, милая, – сказала Валери. – Все мужчины подонки.
– Некоторые очень даже ничего, – возразила бабушка.
– Все мужчины подонки, – повторила Валери. – Кроме папы, разумеется.
Морелли она из общей компании подонков не исключила.
