берегла оставшиеся от них дорогие ее сердцу реликвии.
В комнате Джейн Джесси огляделась по сторонам и попыталась воспроизвести, как выглядела спальня при жизни ее хозяйки, но не смогла представить.
Кэтрин, Джейн и Джесси заболели скарлатиной. Кэтрин исполнился тогда двадцать один год, и она готовилась выйти замуж за богатого торговца из Лонсестона. Джейн исполнилось семнадцать лет. Спокойные уравновешенные девушки, добропорядочные и скромные – такими они запомнились Джесси. Хотя в последнее время ей стало казаться, что память подводит ее. Возможно, на нее повлияли постоянные рассказы матери об их послушании и готовности во всем подчиняться родительской воле. Однажды, когда Джесси совершила какой-то серьезный проступок, Беатрис пришла в бешенство и заявила, что лучше бы она умерла вместо сестер. Джесси на всю жизнь запомнила обидные слова матери, хотя Беатрис больше никогда не повторяла их.
Грудь Джесси теснило от едва сдерживаемых слез. Подойдя к окну, она открыла кедровые ставни, чтобы в комнату проник солнечный свет. Но даже лучи солнца не могли согреть пустую холодную мертвую комнату.
Джесси долго стояла у окна, прижавшись горячим лбом к прохладному стеклу, а потом снова закрыла ставни и вышла из спальни. Войдя в свою комнату, она торопливо надела амазонку и отправилась в конюшню.
– Хочешь побегать, приятель? – Лукас поглаживал по голове мерина серой масти. Конь зафыркал, как будто выражал свое согласие.
Обернувшись, Лукас увидел Джесси, седлавшую свою кобылу. В конюшне стоял полумрак. В приталенной темно-зеленой амазонке с кружевным жабо, подчеркивающей изящную линию бедер девушки, Джесси выглядела великолепно. Лукас вспомнил, что синюю амазонку, которую обычно носила Джесси, недавно изорвали разбойники. Перед его мысленным взором возник соблазнительный образ – юная девушка с распущенными золотистыми волосами, дрожащая, напуганная, трогательная.
Сегодня она вела себя надменно и держалась на расстоянии. Поведение Джесси раздражало Лукаса, впервые встретившего такую взбалмошную женщину. Девушка казалась ему непредсказуемой, он не понимал ее и часто не знал, как себя с ней вести.
Джесси ловко седлала кобылу. Большинство женщин стараются показать свою слабость, изнеженность, ранимость, но Джесси в отличие от них не боялась проявлять силу и навыки, присущие мужчинам. И Лукасу это нравилось. Он не мог не любоваться ею в те моменты, когда она вела себя мужественно и решительно. Да, мисс Корбетт порой демонстрировала высокомерие и спесивость, но Лукас знал и другую Джесси. И он полюбил бы ее, если бы не его доля каторжника, человека, лишенного всяких прав и надежд на будущее.
Он наблюдал, как Джесси деловито прилаживает седло.
– Куда вы собираетесь ехать?
Джесси взглянула на него через плечо и усмехнулась. У Лукаса сжалось сердце.
– Не кажется ли вам, мистер Галлахер, что грум не имеет никакого права задавать подобные вопросы своей госпоже? – холодно спросила она.
– Правда? – Лукас не сводил глаз с ее кривящихся в ухмылке губ. – Я никак не могу привыкнуть к тому униженному положению, в котором нахожусь.
Джесси отвернулась и взяла кобылу под уздцы.
– К востоку отсюда есть известняковые пещеры, называемые Папоротниковым оврагом. Я хочу съездить туда.
– Вы хотите полазить по пещерам? – переспросил Лукас.
– А вы не любите пещеры, мистер Галлахер?
– Я к ним равнодушен. Единственное, что могу сказать, в них неудобно жить.
Ему доводилось некоторое время скрываться в пещерах в Комрахских горах от преследований британских властей. За его голову тогда назначили вознаграждение, и за ним охотились английские солдаты…
Они вывели лошадей из конюшни во двор.
– Я не собираюсь жить в Папоротниковом овраге, – довела до сведения Лукаса Джесси, садясь с его помощью в седло. – Если, конечно, мы там не заблудимся.
– Может, вам следует сообщить кому-нибудь в усадьбе, куда мы направляемся, на тот случай, если мы действительно заблудимся?
– Я сказала о своей поездке старому Тому.
Джесси, сидя в дамском седле, тщательно расправила юбку амазонки.
– Старому Тому?
– Да.
Лукас покачал головой.
– Родные и близкие не понимают вас, и вы не доверяете им, не так ли? – спросил он.
Джесси вскинула голову и надменно взглянула на Лукаса сверху вниз. Кобыла затанцевала под ней.
– Вы очень дерзки, сэр!
Лукас выдержал ее взгляд.
– Возможно, но я не привык лукавить.
Джесси сжала рукоять хлыста так сильно, что у нее побелели пальцы. Лукас думал, что сейчас она ударит его, но не двигался с места, стоя на дороге всадницы. Лукас вдруг с удивлением осознал, что ему
