– Интересно, чужеземцы плачут так же часто, как и мы? – сказал Гэндзи. – Сомнительно. Если б они тоже любили поплакать, то вместо науки создали бы театр кабуки, как и мы.
Он взглянул на поднос.
– Интересно, чем она думала, когда несла всего одну чашку? Ну да ладно.
К изумлению Хэйко, Гэндзи взял чашечку с подноса и приподнял, ожидая, пока ее наполнят. Ошеломленная гейша уставилась на него в полном недоумении.
– Я предпочитаю пить сакэ, пока оно не остыло, – сказал Гэндзи. – А ты?
Хэйко окончательно перестала что-либо соображать. А потому прикоснулась к кувшинчику и налила Гэндзи сакэ. Гэндзи выпил и предложил чашечку ей.
Но Хэйко отказалась.
– Господин… – промолвила она.
– Да?
– Я не могу пить из одной чашки с вами.
– Почему вдруг?
– Приговоренный не может прикасаться к сосуду, которого касались губы господина.
– Приговоренный? О чем это ты?
Гэндзи взял Хэйко за руку и вложил чашечку ей в ладонь.
– Господин, я не могу, – стояла на своем Хэйко. – Это лишь добавит гнусности моим преступлениям.
– Каким еще преступлениям? – поинтересовался Гэндзи. – Я что, мертв? Или искалечен? Или самые сокровенные мои тайны стали известны врагам?
– Господин, я скрыла от вас свою истинную природу. Гэндзи тяжело вздохнул.
– Ты что, считаешь меня полным идиотом?
– Господин?
– Самая красивая гейша Эдо выбирает в любовники самого незначительного из князей. Исключительно из-за моей красоты, обаяния и остроумия. Разумеется. Как же иначе? Ты не находишь, что я был бы редким дурнем, если б не задумался, что за этим кроется?
Гэндзи поднял кувшинчик. Хэйко пришлось подставить чашечку, иначе сакэ пролилось бы на циновку.
– Я знал, что ты работаешь на Въедливого Глаза, – сказал Гэндзи. – Этот человек терпеть меня не может. Я знал, что ты на него работаешь, и был уверен, что ты знаешь, что я об этом знаю. И знаешь, что я знаю, что ты знаешь. В конце-то концов, мы не дети и не чужеземцы. Для нас плести интриги так же привычно, как дышать. Мы, наверное, уже не можем без них.
Он жестом велел Хэйко пить. Гейша была так потрясена, что повиновалась. Князь забрал у нее чашку, и Хэйко налила ему еще.
– Вы не можете закрыть глаза на мое предательство, – сказала Хэйко, – и не можете оставить его безнаказанным. Ваши вассалы перестанут уважать вас.
– Разве я заслужил наказание?
– Вы, мой господин? Конечно же, нет! Вы не сделали ничего дурного.
– Тогда почему я должен карать сам себя?
– Вы и не должны. Наказания заслуживаю я одна.
– В самом деле? Ладно. Предлагай.
– Не мне это решать.
– Я приказываю. Хэйко поклонилась:
– Мой господин, есть лишь два выхода: казнь или изгнание.
– С одной стороны, ты – гейша и моя возлюбленная. С другой, ты – ниндзя и агент тайной полиции сёгуна. Как отделить одно от другого? Мы живем в мире, где разные виды верности постоянно сталкиваются друг с другом. И не непорочность, а природа равновесия обнажает нашу истинную суть. Я не нахожу никакой вины ни на тебе, ни на мне. Следовательно, мы оба оправданы.
– Господин, вам не следует прощать меня так легко.
Гэндзи взял Хэйко за руки. Хэйко попыталась высвободиться, но он не отпускал.
– Хэйко, посмотри на меня.
Но Хэйко не могла заставить себя поднять взгляд.
– Наказание, которое ты предлагаешь, причинит мне неизбывную боль. Разве это справедливо?
Гейша не ответила. Гэндзи отпустил ее.
– Так значит, любовь, о которой ты говорила, настолько слаба, что ты предпочитаешь умереть, – сказал он.
– Мы с Кумэ были последними из нашего клана, – произнесла Хэйко. – Как я могу позабыть о своей клятве и остаться жить? Я опозорю этим и его, и себя.
