– Главная цель чужеземцев – счастье, – сказал Каваками.
– Трудно в это поверить, – заметил князь Нода. – Никакое общество, основанное на столь ограниченной, столь эгоистичной идее, не просуществует дольше нескольких поколений – да и то вряд ли.
– Мне неведомо, сколько они просуществуют, – сказал Каваками. – И тем не менее это правда.
– Конечно, чужеземцы странны, – сказал князь Кубота, – но не могут же они быть странными настолько!
– Так записано в их верховном законе, – сказал Каваками. – Счастье объявляется правом, обещанным каждому.
– Каждому лично? – спросил Мукаи.
Каваками раздраженно взглянул на своего помощника. Ему полагалось слушать и восхищаться, а не задавать вопросы. Мукаи виновато поклонился. Успокоившись, Каваками – тем вечером он чувствовал себя особенно великодушным – ответил:
– Да, каждому лично.
– Какое извращение! – заметил князь Нода.
Мукаи мысленно согласился с ним. Несомненно, иначе как извращением эту идею не назовешь. Цель существования общества – порядок, а единственный способ достичь его – подобающее социальное устройство. Без этого нет цивилизации. Каждый должен знать свое место, принимать его и вести себя в соответствии со своим положением. Счастье. Вот так идея! Мукаи охватило возбуждение – но тогда он счел его праведным негодованием, ибо именно такое чувство предписывалось его положением.
А потом он увидел эту гарду, и что-то в нем надломилось, что-то вырвалось на волю. И, не успев осознать, что же это было, Мукаи заплакал.
– Мой господин, – забеспокоился лавочник Сэами, – вам нехорошо?
Летящие воробьи. Филигранное изображение на стали. Эти воробьи были совершенно свободны – Мукаи за всю свою жизнь не изведал такой свободы.
Красота Гэндзи.
Его собственное уродство.
Бессмысленность порядка.
Счастье. Незамутненное, личное, эгоистическое счастье. Думать о себе и забыть обо всем остальном. Нет, даже лучше: раствориться в блаженстве необузданной любви. Если он будет вместе с Гэндзи, то попросту исчезнет, и останется один лишь Гэндзи, бесконечно прекрасный.
Мукаи плакал, а Сэами стоял рядом, беспомощно заламывая руки.
Мукаи спросил, сколько стоит цуба, и заплатил, не торгуясь. Он с радостью заплатил бы и вдвое больше. Цуба навела его на мысль. Он придумал себе предка, сражавшегося под Сэкигахарой вместе с кланом Окумити. Так у него появился повод встретиться с Гэндзи наедине.
И вот теперь, глядя на падающий снег и крепко сжимая в грубоватой ладони гарду с воробьями, Мукаи принял важнейшее в своей жизни решение.
Час спустя он покинул замок Эдо и направился в свои владения, лежавшие на берегу Японского моря. Род Мукаи не входил в число знатнейших, и у него было всего две сотни вооруженных вассалов. Но это неважно. Он соберет их всех и поднимет знамя клана Окумити, с воробьем и стрелами. Если молодой князь умрет, то и ему незачем жить.
Мукаи подумал, что они могли бы погибнуть вместе, и в сознании у него возникла картина, исполненная почти непереносимой красоты. Он не смел и надеяться на подобное счастье. И все же такая возможность существовала. Они умрут в объятиях друг друга, и кровь любви сделает их обоих прекрасными в возвышенный миг смерти.
Сердце Мукаи исполнилось радостного жара. Он даже позабыл о зиме.
Отринув стыд, Мукаи признал истину, которую ощущал теперь в самой глубине души.
Чужеземцы правы. На свете нет ничего важнее счастья.
Сохаку и Кудо ехали прямо по снежной целине.
– Вот они, – сказал Кудо.
Впереди показалась большая поляна; на ней встали лагерем две тысячи самураев. Посреди лагеря возвышался шатер командира. Примерно четвертая часть отряда помимо обычных мечей и копий была вооружена еще и мушкетами.
– Они не выставили часовых, – заметил Кудо. – Непростительная беспечность.
– Но сейчас нет войны, – возразил Сохаку. – И кроме того, кто посмеет напасть на войско сёгуна совсем рядом с Эдо?
Едва лишь они вошли в шатер, их бурно приветствовал Каваками, красовавшийся в полном доспехе.
– Господин Кудо, преподобный настоятель Сохаку, добро пожаловать!
– Благодарим вас за то, что вы согласились встретиться с нами при столь необычайных обстоятельствах, господин Каваками, – сказал Сохаку.
– Пустяки! Не хотите ли выпить сакэ, согреться?
– Спасибо, с удовольствием.
– Надеюсь, вам удалось покинуть Эдо без особых затруднений?
