колонкам цифр. – Заплачено шесть шотландских фунтов за железо для новых плугов. Часть железа пошла на сотню гвоздей для… Роуэн, ты меня слушаешь?
Внук обернулся, кивнул и вновь обратил взгляд в окно, на унылый серый дождливый день.
– Продолжай, бабуль. Железо для плуга…
– Анна, да не терзай ты мальчика этим занудством! – подал голос Джок, пристроившийся на скамье за спиной у жены. – Все и так знают, что никто не умеет складывать и отнимать лучше тебя. Назови самые крупные расходы, общую сумму за год – и все дела. Чтоб он был в курсе.
Анна обиженно поджала губы и принялась перебирать разложенные на столе листы.
– В этом году не собрали еще и половины ренты с фермеров. Мы получаем по нескольку шиллингов с каждой семьи на Троицу и в Мартынов день, большая часть ренты – это зерно, скот, сыр. Но почти каждая семья пострадала от набегов. Боюсь, многие не смогут заплатить ренту. До Мартынова-то дня осталось каких-нибудь две недели.
– Леди Анна, – раздался из кресла у очага мелодичный голосок Майри, – извините, но я хотела бы попросить отсрочки для Дженнет. Айана нет… весь скот угнали… и дом… – Майри умолкла, закусив губу.
– Да я бы любую твою просьбу исполнила, – мягко отозвалась Анна. – Но земля принадлежит Роуэну, так что тебе придется просить об отсрочке у лэрда Блэкдраммонда.
Краем глаза Роуэн уловил серебристый свет устремленного на него взгляда. Все это время, слушая отчет бабушки, он кожей ощущал присутствие Майри.
– Скотты не отбирают у своих фермеров последнее, – твердо сказал Черный лэрд. – Тем более когда семья в беде. Если брат Майри, как ты говоришь, заплатил все сполна в Троицу – этого хватит до конца года.
– Спасибо… – прошептала Майри.
Бабушка вновь обратилась к цифрам, и Роуэн скосил глаза в сторону девушки. Весь вечер он старательно отводил от нее взгляд, а теперь не мог насмотреться.
Она была прекрасна, как ожившее творение божественного скульптора. Даже ее поза, полная естественной грации, напоминала Роуэну драгоценную фарфоровую статуэтку.
Девушка сидела в резном кресле Джока, упираясь локтем в ручку и опустив подбородок на изящно отставленную ладонь. Синее шерстяное платье Анны с круглым вырезом подчеркивало безукоризненную линию длинной шеи и придавало голубизны прозрачным серебристым глазам. Больную руку все еще поддерживала перевязь, но плечо уже не так сильно беспокоило девушку – под взглядом Роуэна она подняла левую руку, чтобы смахнуть со лба непослушную прядь.
Вот уж неделя прошла с той ночи, когда он привез Майри Макрэй в Блэкдраммонд-Тауэр.
Целая неделя – а они не обменялись за это время и двумя словами. Всякий раз, сталкиваясь в замке с девушкой, Роуэн почти физически ощущал напряжение, витающее в воздухе, как это бывает перед грозой.
Бабушка продолжала сыпать цифрами, что-то вычитая, складывая и подводя итоги. Стоимость имбиря и изюма, цена на лен и льняные холсты, весенний приплод у коров и овец в стадах Блэкдраммонда…
Лэрд Блэкдраммонда не слышал ее отчета, не отрывая взгляда от Майри.
От тепла близкого очага ее щеки расцвели нежной краской рассвета, глаза засияли отраженным светом огня. Всякий раз, когда девушка поворачивала голову, в распущенных волосах вспыхивали золотистые искры.
Прикоснуться сейчас к ее щечкам, думал Роуэн… все равно что потрогать небо на горизонте, пронизанное лучами утреннего солнца. Мерцающие рыжими отблесками пряди заструились бы меж его пальцев прохладными горными ручьями. А на ее губах он ощутил бы не запах «живой воды», как в прошлый раз, а вкус засахаренного имбиря, которым Анна угощала свою гостью за завтраком.
Он со вздохом отвел взгляд, злясь на себя за эти бесполезные, легкомысленные, юношеские мечты. Ледяной ветер ворвался в окно, и Роуэн поднял голову, подставляя лицо освежающей прохладе. Видит бог, ему не помешает остудить это странное, настойчивое, непреходящее влечение к Майри Макрэй.
Случались минуты, когда ему хотелось, чтобы Майри была виновна. С этой мыслью смириться было бы куда проще, чем справиться со смятением, которое рождало в нем эта девушка. Всего лишь месяц… пожалуй, даже неделю назад он был уверен, что ни одна женщина никогда больше не войдет в его жизнь. Однажды так уже случилось. И это принесло ему страдания и боль.
Черный лэрд заковал свое сердце в броню, но в ту ночь, когда Майри занесла над ним руку с пистолетом, Роуэн Скотт глянул в эти лучистые, безмятежные, точно воды озера, глаза – и погиб.
А понял это только сейчас.
Восторг и ужас терзали душу Роуэна. Он готов был, как напуганный ребенок, бежать от зарождающегося чувства. Он был не в силах постичь это прелестное, загадочное, мятежное создание с серебристыми глазами и лицом Мадонны.
Сердце с самой первой минуты твердило ему, чтобы поверил, чтобы увидел чистоту и невинность девушки, а не коварный нрав. Но здравый смысл подсказывал, что она знает больше, чем говорит. А инстинкт выживания призывал к осторожности.
Ведь на кон поставлена его собственная жизнь. Один неверный шаг – и английский топор опустится на шею Черного лэрда…
С тяжелым вздохом Роуэн поднял глаза к окну, в набухшее дождем предзакатное небо. По каменному выступу под окном глухо зашлепали первые капли. Роуэн захлопнул ставни, набросил кожаную петлю на крюк и повернулся к окну спиной.
Анна все еще перебирала листки с цифрами, посвящая внука в домашние дела:
– …На прошлогодней ярмарке продано сто овечьих шкур за пятьдесят фунтов. – Бабушка сложила листки аккуратной стопкой. – Следующим летом получим столько же, если, конечно, грабители будут
