в Питтсбурге, в семидесяти пяти милях к западу.
Это была явная небылица, которую к тому же часто пересказывали. Кейла не знала, почему она показалась ей сейчас такой смешной, но она неожиданно для себя расхохоталась и просто не могла остановиться.
Мэт тоже смеялся. Вид Кристины Макклур сегодня вечером вывел его из равновесия, а ее смешливость его просто сразила. Он был уверен, что это не притворство. Только опытная актриса могла бы изобразить такое.
Она находила его забавным. Он рассмешил ее. Мэт был счастлив. В семье Минтиров прекрасным рассказчиком считался его младший брат Джон, который, обладая комедийным талантом, умел, удачно выбрав момент, заставить всех смеяться от души. Мэта считали слишком серьезным и собранным для того, чтобы быть забавным. И хотя он действительно пытался оживить свои речи небольшими шутливыми отступлениями, они в конечном счете все равно звучали требовательно и серьезно, вызывая интерес, а не веселость. В лучшем случае подобные усилия могли вызвать улыбку или вежливое хихиканье.
Именно те звуки, которые издавал Дон Экснер, слушая его историю о таверне во время потопа. Озадаченная усмешка, с которой пожилой лоббист наблюдал за бурным весельем этой пары, скоро сменилась раздраженной гримасой. Наконец, пробормотав вежливые извинения, он удалился.
Кейла и Мэт посмотрели друг на друга в замешательстве.
– Боже мой! – Кейла героически пыталась взять себя в руки. – Я вовсе не хотела, чтобы он ушел, но эта смешная история просто уморила меня.
«Уморила». Мэт вновь с дрожью ощутил жаркую волну внутри себя. Именно то слово. Уморить Кристину Макклур. Он ощутил непреодолимую потребность физического контакта с ней.
Что происходит? – лихорадочно вопрошал он себя. Это же лоббист! Он никогда не вступал ни в какие контакты с лоббистами, кроме профессиональных, и в очень корректной форме. Сегодня же вечером, с Кристиной Макклур, все было иначе.
– Я… э-э-э… я рад, что вам понравилось, – пробормотал он. Надо уйти от нее прямо сейчас. Уделяя ей столько времени, он рисковал проявить пренебрежение по отношению к другим лоббистам, которым вряд ли понравится, что кто-то имеет преимущественный доступ к нему. А кроме того, она представляла другую, более опасную угрозу: это сокрушительной силы сексуальное воздействие, которое она оказывала на него, было чрезвычайно несвоевременно.
Но он не мог заставить себя уйти. Вместо этого он лихорадочно подыскивал фразу для поддержания разговора.
– Ну, и что нового в ПИТА? – услышал он свой голос и с трудом подавил желание застонать вслух. Воспользовавшись способом, принятым у политиков для завязывания беседы, он осознал, что слишком долго чуждался светской жизни.
Кейла замерла. Он не мог бы задать более опасного вопроса. Все, что она знала о ПИТА, могло бы уместиться на почтовой марке.
– Ну, мы все еще независимые телефонные компании, – промолвила она, стараясь при помощи юмора скрыть свое незнание фактов. – Мы по-прежнему не относимся к АТТ.[2]
Она испытала облегчение, когда Мэт понимающе рассмеялся.
– Я это запомню. – Вести деловой разговор он явно не собирался.
А потом вернулся официант и протянул Мэту пиво с высокой шапкой пены, а Кейле – еще стакан фруктового пунша. Они поблагодарили его и начали потягивать свои напитки. И в очередной раз возникла необходимость или разговаривать, или разойтись. На этот раз инициативу в беседе проявила Кейла:
– Вы ждете: перемещения сферы вашей деятельности из Харрисберга в Вашингтон?
– Округ, который меня избрал, всегда будет для меня приоритетным, – туг же ответил Мэт. – Независимо от того, буду ли я служить в сенате Пенсильвании или в Конгрессе США, вся моя деятельность в первую очередь будет сосредоточена на моих избирателях.
– О, это прекрасно! – с восхищением воскликнула Кейла. – Великолепно. И вы как раз не промахнулись. Ничто не импонирует избирателям больше, чем убеждение, что это их кандидат и что он готов им служить.
Улыбка Мэта растаяла.
– Вы рассуждаете как одна из тех противных специалистов по политической рекламе, которые зарабатывают, на жизнь, создавая образ политикам, баллотирующимся на какие-либо посты.
У-у-ух… Кейла напряглась.
– Вы не одобряете привлечение консультантов по использованию средств массовой информации и специалистов по политической– рекламе? Но они могут быть достаточно эффективны и полезны как кандидатам, так и выборным должностным лицам, – добавила она нервно.
Ей-то известно, она как раз одна из таких, хотя и надеется, что ее не считают «противной». И людей она не переделывает. Свою работу Кейла себе представляла таким образом: она помогает достойным кандидатам проявить свои положительные природные качества и лучше изложить свои взгляды перед избирателями. И с тех пор, как два года назад она открыла свое собственное агентство, она упорно отказывалась работать с теми, за кого сама не стала бы голосовать, независимо от вознаграждения.
– Имиджмейкеры занимаются тем, что зарабатывают массу денег, обучая политиков, как одурачивать народ, – презрительно возразил Мэт. – Я считаю, что именно армия хитрых имиджмейкеров и всевозможных консультантов в значительной степени несет ответственность за беспорядок, царящий нынче в политике. Избиратели не доверяют должностным лицам, которых они избрали, и неудивительно, если эти стяжатели и шарлатаны сумели пустышек и мошенников сделать депутатами. Одна форма, а под ней ничтожество.
– По некоторым пунктам я готова с вами согласиться, – спокойно отозвалась Кейла. Она оставила известную своими поразительными способностями ассоциацию консультантов «Диллон и Уорд», которые разочаровали ее и внушили ей отвращение отсутствием этики. В своем бюро она могла предоставить честное обслуживание.
