фотографиями?
– Нет. – Он перекатился и оказался на ней, давая ей в полной мере ощутить теплую тяжесть своего тела. – Самый обыкновенный, полнокровный мужчина, который может отличить стоящую вещь, когда видит ее. – Он зарылся губами в ложбинку на ее шее, пробуя на вкус ее кожу. Вдыхая, он ощущал ее волнующий женский запах.
Он мог распознать стоящую вещь, и она ею была, думал Мэт, чувствуя головокружение. Он определенно был во власти ее чар, но это почему-то не пугало его. Он понимал, что это должно было пугать его, уж слишком невероятной и огромной властью обладала она над его чувствами. И все же в этот момент он даже не был способен вспомнить, почему намеревался держаться от нее на расстоянии.
Мэт поцеловал ее в шею, затем в подбородок и наконец в рот. Он жадно захватил его, целуя необузданно и искушенно.
Кейла лежала под ним, каждой клеточкой своего существа отзываясь на его поцелуи. В тумане чувственности она смутно припоминала свою решительную клятву больше не уступать таинственной силе, влекущей их друг к другу. В свое время она считала это правильным и была полна решимости держаться от него подальше.
Казалось, столько клятв и такая решимость! Где же ее хваленый ум, когда он ей так необходим? Ее разум был в таком же тумане, как и в ту первую ночь, проведенную вместе, но сейчас у нее не было оправдания, как тогда – алкогольного отравления, как впрочем, и никакого иного, за исключением того, что она хотела Мэта Минтира с пылким безрассудством, которое невозможно было отрицать.
Они слились в глубоком поцелуе, когда он, засунув согнутые большие пальцы под резинку трусиков, снял их с нее. За ними последовали чулки; он спустил их вниз мягкими поглаживающими движениями вдоль всей длины ее стройных, с шелковистой кожей ног. Кейла слегка дрожала, лежа обнаженной под его пристальным и страстным взглядом, но не от холода, а от жара его голодных темно-синих глаз.
– Сейчас я впервые по-настоящему вижу тебя, – восхищался он. – В прошлый раз в той комнате отеля было так темно… – Он с наслаждением ласкал ее гладкую и нежную кожу, а его глаза любовались ее пышными формами. – Не представляю, как я сумел так долго держаться вдали от тебя, Кейла.
– Легко держаться вдали от того, кого ненавидишь, – хрипло сказала Кейла, протягивая руку, чтобы ласково обвести соблазнительные и чувственные линии его рта.
– Я не могу ненавидеть тебя, Кейла.
– Во всяком случае, не сейчас, – пробормотала Кейла. Ей не хотелось ни спорить, ни настаивать. Не в данный момент. Сейчас ей необходимо было верить, что он в самом деле не питает к ней ненависти, что, произнося обольстительные слова, он действительно подразумевал все то, что в них заключалось.
Он осторожно просунул руку между ее бедрами, подбираясь к сокровенной части ее тела – горячей и пульсирующей. Его длинные искушенные пальцы ласкали ее, вызывая спиралевидные волны дивных и сладостных ощущений. Кейла едва не всхлипывала от переполнявшего ее наслаждения. Остатки ее самообладания испарились, и она прильнула к нему, выкрикивая его имя.
Мэту казалось, что дикая страсть, рвущаяся наружу, может разорвать его на части. Потребовалась вся остававшаяся у него сила воли, чтобы оторваться от нее на время, необходимое для того, чтобы сбросить с себя одежду, но он не мог выдержать без нее ни секунды дольше. Он должен был быть в ней! Одним мощным и точным толчком он вошел в нее. Сомкнутые воедино, они несколько секунд лежали замерев, без единого звука или движения, во власти ощущений.
Он двигался медленно, глубоко погружаясь в нее и овладевая ею страстно и неистово, и Кейла в полной мере отзывалась на это. Она двигалась вместе с ним и для него в эротическом тандеме, пока оба не запыхались и не стали задыхаться, а их кожа не залоснилась от пота. Кейла всецело отдавалась ему; они принадлежали друг другу безоговорочно, беспредельно и безоглядно. Но, даже отнимая, они отдавали себя друг другу, и их капитуляция была столь же обоюдна, как и чувственные притязания.
И как ни старались они продлить это, безудержное и жгучее наслаждение в конце концов вспыхнуло, достигнув высшей точки, и их одновременно полностью поглотило бурное пламя сладострастия…
Потом они лежали в объятиях друг друга, молчаливые и пресыщенные, полные приятной истомы. Веки Кейлы отяжелели, и ей стоило усилий не закрывать глаза. Она повернулась на левый бок – ее любимая поза для сна. Мэт потянулся, выключил лампу, затем привлек ее к себе, и они улеглись в позе ложек, упакованных в коробке. Не выключенный в гостиной свет тускло освещал комнату. Мэт хотел было встать и выключить его, потом передумал.
– Ты что, засыпаешь? – спросил он, легонько поглаживая ее волосы.
– Кажется, да, – сонно пробормотала она. Ей не хотелось ни говорить, ни думать. Ей просто хотелось уплыть на этом сладком облаке, обволакивающем ее.
– Значит, сейчас, вероятно, подходящий момент, чтобы спросить, не могу ли я провести здесь ночь.
– Вероятно, да, потому что я слишком устала, чтобы сказать «нет» и выслушать доводы, которые ты приведешь, если я это сделаю.
– Я оставил в машине сумку с необходимыми вещами. Но я заберу ее позже. – Мэт притянул ее поближе и с удовлетворением вздохнул. – Вот здорово, правда? Не нужно заботиться о противозачаточных мерах предохранении и прочем. Я всегда терпеть не мог презервативы и…
– Не искушай судьбу, Мэтью, – резко оборвала она. – Я сказала, что ты можешь остаться здесь сегодня на ночь, но я не хочу анализировать то, что в будущем, без сомнения, окажется с моей стороны огромной ошибкой.
– Это не ошибка, но анализировать не будем. Он поцеловал ее в висок. – Видишь, как легко со мной ладить?
Ей пришлось рассмеяться.
– О, ты, я уверена, воплощенная любезность.
Это был самый длинный разговор, который у них состоялся без яростной ссоры со временем их первой ночи, размышляла Кейла. Значит ли это что-либо помимо того, что им хорошо в постели? Существует немало супружеских пар, у которых потрясающие сексуальные отношения, но они абсолютно несовместимы за пределами постели.
