коснулись его губ, осторожно скользнули по подбородку. Потом, закусив губу, так что стали видны жемчужно-белые зубы, Кэтлин позволила своим рукам спуститься вниз, и вот они уже запутались в густых завитках волос, прикрывавших его могучую грудь.
Нилл еле сдержал стон. Наслаждение, которое он испытывал, когда тоненькие пальчики Кэтлин трогали бугры его литых мускулов, покрытых многочисленными шрамами, или осторожно касались его напрягшихся сосков, сводило его с ума. И когда она, повинуясь какому-то инстинкту, ласково обвела кончиком пальца вокруг одного, Нилл едва сдержался, чтобы не закричать.
– Я столько раз по ночам мечтала об этом, – тихонько призналась Кэтлин, и Нилл с удивлением заметил, как щеки ее порозовели. – Но мне никогда… и в голову не могло прийти, что тебе это понравится, – смущенно выдохнула она.
– Я воин, – тоже смущенно пробормотал он, – грубый и неотесанный.
– Ты похож на скалы на самом берегу моря – такой же могучий, изрезанный шрамами и все-таки невероятно красивый. Я бы хотела раствориться в тебе, слиться с тобой в единое целое, как когда-то с морем, когда шагнула в волны. Мне хотелось бы, чтобы ты обнял меня так крепко, как только можешь, и уже невозможно было понять, где ты, а где я. – Приложив ладошки к его груди, Кэтлин посмотрела на него широко распахнутыми глазами.
– И я тоже этого хочу, Прекрасная Лилия. Я хочу этого больше всего на свете.
Он лег возле нее, и Кэтлин нежно прижалась к его могучему телу. Кровь ударила Ниллу в голову. Подхватив Кэтлин на руки, он легко приподнял ее и прижал к себе, сгорая от наслаждения. Она была такая тоненькая, маленькая, что рядом с ней он чувствовал себя тяжелым и неуклюжим. Груди Кэтлин, прижатые к его груди, напряглись, длинные стройные ноги переплелись с мускулистыми ногами Нилла, а его напрягшийся жезл с силой уперся в ее нежный живот.
Кэтлин беспокойно задвигалась. Руки ее пробежали по его плечам, спустились на талию, коснулись литых бедер, и Нилл ощутил прикосновение ее мягких губ.
Кровь с такой силой застучала в его висках, что он едва не оглох, почувствовав, что еще мгновение – и он будет уже не в силах сдерживаться дальше.
Опрокинув Кэтлин на спину, он слегка отодвинулся, и его тяжелая, шероховатая ладонь снова легла ей на живот, на то самое место, где начинались шелковистые завитки волос.
Она была похожа на едва распустившийся цветок – здесь, внизу, лепестки ее женственности казались такими крохотными и нежными, что Нилл даже испугался своей неловкости. Овладев собой, он позволил своей руке скользнуть ниже, и Кэтлин вдруг, выгнувшись дугой, застонала и раскрылась, как бутон.
Стиснув зубы, чтобы не застонать от наслаждения, Нилл проник глубже, ощутив нетронутую преграду ее девственности. Кэтлин уже готова была принять его. Влажная пещерка истекала любовным соком.
Но для нее это будет в первый раз, напомнил себе Нилл. Сейчас ее лицо светится наслаждением, но стоит ему проникнуть вглубь, и наслаждение сменится жгучей болью.
Отыскав крохотную жемчужину, стыдливо укрывшуюся меж нежных розовых лепестков, Нилл нежнейшими прикосновениями пробудил ее к жизни. Ничего подобного Кэтлин и представить себе не могла. Ахнув, она широко раскрыла глаза.
– Н-нилл, что… что?!
– Не пугайся, радость моя, – пробормотал он, зарывшись лицом в ложбинку между ее грудей. – Это волшебство любви.
Ресницы Кэтлин слабо затрепетали. Она задрожала, когда сильная рука Нилла осторожно раздвинула ей бедра.
Сдерживая терзавшее его нетерпение, Нилл ласкал ее до тех пор, пока Кэтлин окончательно не потеряла контроль над собой. Она уже не сдерживала ликующих криков, и Нилл чувствовал, как в ней с каждой минутой нарастает желание. С радостью и гордостью он смотрел, как отважно окунулась она в водоворот неведомой ей могучей страсти.
Нилл сгорал от желания ворваться в Кэтлин, заполнив ее тело, почувствовать, как своды ее пещерки тесно сомкнутся вокруг его напрягшегося могучего копья, но боялся. Боялся, что, нарушив преграду ее невинности, уже не сможет остановиться, и тогда вместо наслаждения Кэтлин познает лишь боль и грубое насилие.
Губы Нилла проложили цепочку влажных поцелуев вдоль ее тела, припали к самому средоточию ее женственности. Кэтлин, вздрогнув от неожиданности, слабо вскрикнула, голова ее запрокинулась. Волны наслаждения закружили ее, унеся с собой. При виде Кэтлин, почти лишившейся чувств, Нилл испытал прилив мужского торжества.
И все-таки, оказалось, она мечтала о большем. Руки Кэтлин вдруг с силой вцепились в его плечи. Приподнявшись на локтях, Нилл заглянул в ее лицо, светившееся от наслаждения.
И тут ей удалось поразить его. С глазами, еще затуманенными удивлением, с припухшими от его поцелуев губами, тяжело дыша, Кэтлин вдруг просунула руку между их слившихся воедино тел, и пальчики ее сомкнулись вокруг его копья.
– Я не знаю… не знаю, что делать, – прошептала она едва слышно. – Что-то подсказывает мне, что я должна помочь тебе испытать то же, что испытывала сама, когда ты так же дотрагивался до меня. – Пальцы Кэтлин сжались, и Нилл, скрипнув зубами, отвел ее руку в сторону.
– Впусти меня, Кэтлин, – умоляюще прохрипел он. – Я больше не могу. Я должен войти в тебя!
Откинувшись назад, Кэтлин раздвинула бедра и протянула к нему руки, словно призывая его. Нилл, чувствуя, как горящий кончик его копья коснулся чуть влажной расщелины между ее ног, окончательно потерял голову. Сильные руки его приподняли ее бедра. Ему отчаянно хотелось быть нежным, ласковым. При мысли о том, что может причинить Кэтлин боль, Нилл содрогнулся. Господи, какой же он огромный по сравнению с ней, в отчаянии подумал он. Еще до того как сделать первое движение, Нилл уже понял, что безболезненно проникнуть в это нежное, хрупкое тело нечего и мечтать.
А Кэтлин, нетерпеливо задвигавшись под ним, вдруг прильнула к нему с нескрываемым жадным желанием, тем более удивительным, что Нилл чувствовал, насколько она неопытна и невинна.
И Нилл не выдержал. Из груди его вырвался стон, и, раздвинув ей бедра, он одним сильным толчком
