мужчины есть мужчины, все они одинаковы.
Это глубокомысленное заявление было встречено всеобщим одобрением, и группка женщин распалась – все направились к выходу.
Лотти спустилась по ступенькам, сдержанно кивнув Стивену, стоявшему на пороге церкви, и поспешила к Джону, поджидавшему ее у ворот. Подойдя к мужу, она увидела, что лицо его выражает озабоченность, и ее охватило дурное предчувствие.
– Что случилось, Джон? – встревожилась Лотти.
– Мне только что принесли телеграмму с почты, – сказал он, увлекая ее к коляске.
Она почувствовала, как его пальцы крепко сжали ее локоть.
– Джон? – Лотти подождала ответа, но не дождалась. Она улыбнулась и помахала рукой Женевьеве. Затем снова повернулась к мужу.
– Приезжают дедушка и бабушка, – сказал он, наконец – сказал так тихо, что она с трудом расслышала его слова.
– Когда? – спросила Лотти, задерживая дыхание.
Он кинул взгляд через плечо на детей, не обращавших на взрослых ни малейшего внимания.
– На этой неделе… вероятно, в среду. В телеграмме сказано, что первым же дилижансом.
– Дилижансом… – повторила Лотти, вспомнив длинную пыльную дорогу из Сент-Луиса, по которой она сама ехала сюда.
Джон кивнул и подстегнул Дэйзи, которой пришлось проворнее перебирать ногами.
– Я не знаю, как нам поступить, – сказал он; выражение его лица разрывало сердце Лотти.
– Но они ведь не заберут их у тебя, Джон! Ты же их дядя!
В ее голосе звучала такая убежденность, что он едва удержался от улыбки. Ей же хотелось вскочить с места, закричать, хотелось громко возмущаться, протестовать против такой несправедливости.
– Поживем – увидим, – сказал он.
– Что сказано в телеграмме? – требовательно спросила Лотти, удивленная собственной смелостью.
– «Мы приезжаем первым дилижансом, чтобы взять на себя опеку над детьми Сары». – Эти слова повисли в гнетущей тишине.
Лотти придвинулась ближе к Джону.
– А они знают, что ты женился? Они получили твое письмо? – спросила она.
Он пожал плечами:
– Не знаю. Думаю, что письма отсюда идут около недели. Может, и получили. Вероятно, поэтому и решили приехать так быстро… Они не хотят, чтобы я слишком привык к детям. – Он глубоко вздохнул. – Они всегда спорили с Сарой насчет учебы. Говорили, что их внуки достойны большего, чем может дать Миль- Крик.
– А Томас должен пойти в школу в этом году?
Джон кивнул.
– Джеймс решил подождать еще год, чтобы мальчику исполнилось восемь. Ведь ему придется каждый день ездить на лошади. Сара сама собиралась учить его читать… – Он снова пожал плечами. – Они всегда спорили об учебе Томаса.
– Я бы тоже могла, – сказала Лотти, думая о книгах, которые лежали на дне одной из ее нераспакованных коробок. – Мисс Эгги отдала мне книги, по которым я училась читать. Я привезла их с собой, – медленно продолжала Лотти.
– Ты не учитель, Лотти, – возразил Джон.
– Но ведь и Сара не была учителем, не так ли? – спросила она с вызовом и была награждена суровым взглядом из-под бровей.
– Она была их матерью, – сказал он таким тоном, словно это все объясняло.
«Если Сара сказала, что будет учить детей читать и писать, она бы так и поступила», – подумал Джон. Образ Сары несколько поблек за последние недели, но сейчас он снова вспомнил о ней с чувством тоски. Она была настоящей леди, отличалась своей образованностью и утонченностью, что являлось редкостью в этих местах.
Дневной чай, устраиваемый Сарой, был предметом подшучивания со стороны обоих братьев. Ее воспитание требовало соблюдения обычаев, и это не раз приводило к конфликтам. Оглядываясь назад, Джон понимал, что она была слишком утонченной натурой для тяжелой жизни поселенки.
– Сара была образованной, – проговорил он задумчиво.
– Я тоже, – осторожно заметила Лотти. То, что Джон защищает другую женщину, породило в ее душе чувство холода и заброшенности.
В его быстром взгляде, брошенном на нее, застыл вопрос.
– Как это? – спросил он.
