зарослям к дому. Он слышал, как со всех сторон к дому съезжаются его рабочие.
Он собрался отвести лошадь на конюшню, как заметил привязанного рядом с крыльцом коня. По непонятной причине у него от радости защемило сердце, и он одним прыжком соскочил с Ронайда и очутился на крыльце.
Мария встретила его у входа сияющей улыбкой.
— Джонти вернулась, Корд! — воскликнула она. — Мистер Ла Тор нашел ее.
— Ла Тор нашел ее? — ошарашенно спросил Корд. — Где?
Мария опустила глаза и стала теребить передник.
— Мне кажется, Джонти ехала в Коттонвуд. Но Красотка подвернула ногу, — она украдкой взглянула на окаменевшее лицо Корда и, заметив в его глазах страдание, сразу же отвела взгляд. — Мистер Ла Тор и Джонни подоспели вовремя и спасли ее от волчьей стаи.
— Где она? — с лицом, искаженным от ревности, Корд стал похож на безумца.
— В передней комнате. Мистер Ла Тор пытается ее отогреть.
Корд бросился в большую комнату, и Мария поспешила за ним:
— Она чуть не замерзла в снежный шквал.
Ла Тор растирал ноги Джонти, когда в комнату ворвался Корд, чувствующий такую же боль и унижение, которые заставили Джонти сбежать. Бледный, Корд стоял, склонившись над ней, и напряженно смотрел, желая, чтобы она взглянула на него. Но, подняв один раз широко открытые глаза, она снова уставилась в огонь.
Не обращая внимания на Ла Тора, который поднялся при его появлении, он на одном дыхании выпалил:
— Я не могу поверить в то, что этот человек значит для тебя больше, чем твой сын. Что ты просто смогла уехать и бросить Коти.
Тогда глаза Джонти зажглись голубым огнем. Она открыла рот, чтобы объяснить, что она не насовсем оставила сына, а только пока станет тепло, и она сможет его забрать с собой. Но, глядя на этого рассерженного человека, она осознала, что он очень страдает. Может быть, действительно, он страдал, потому что она уехала?
Джонти испуганно вздрогнула, когда Ла Тор закричал:
— Заткнись, Мак Байн! Не будь таким лицемером? Она уехала, потому что больше не смогла вынести твоей лжи, когда ты приводил в ее дом другую женщину и спал с этой шлюхой в соседней комнате.
Корд попытался перебить его, объяснить, что все эти обвинения ложные, но разъяренный Ла Тор не дал ему и рта раскрыть. Наконец, не выдержав, Корд повернулся, не дослушав Ла Тора, и пошел прочь, бросив Марии:
— Не уходи, Мария. Я хочу, чтобы ты тоже кое-что услышала.
Ла Тор удивленно вскинул брови, и когда Мария недоуменно пожала плечами, он снова присел возле Джонти и стал растирать ей ноги.
— Кажется, я заткнул рот этому обманщику, — проворчал он.
— Я так не думаю, Джим, — Лайтфут незаметно появился в комнате. — Он вернется, и мы выслушаем вскоре какие-то объяснения. Он ушел рассерженным.
— Интересно будет послушать, какую очередную ложь он состряпает, — сказал Ла Тор и принялся растирать другую ногу Джонти, когда вернулся Корд, волоча за собой упирающуюся побледневшую Тину.
Все уставились на рассерженную и смущенную Тину, а Корд подтолкнул ее вперед:
— Давай, расскажи им и своей матери, — он кивнул в сторону Марии, которая подошла к дочери и с тревогой посмотрела на нее. — Расскажи им, что ты натворила.
И Тина стала отвечать на наводящие вопросы Корда. Иногда дерзко, иногда таким тихим голосом, что присутствующим приходилось напрягать слух, чтобы услышать ее. Закончила она тем, что рассказала, как за несколько минут до того, как ее увидела Джонти, она забралась к Корду в постель и обняла его спящее тело.
Когда Тина закончила говорить, она заплакала вместе со своей матерью. Джонти окинула ее взглядом, вскочила на ноги и, стыдясь смотреть на Корда, выбежала из комнаты.
Пока Ла Тор и Лайтфут недоуменно смотрели друг на друга, Корд с сожалением взглянул на свою домохозяйку.
— Извини, я должен был это сделать, Мария, — добродушно сказал он. — Я должен был сохранить семью.
Женщина понимающе кивнула, по ее щекам все еще катились слезы. Корд положил ей руку на плечо и мягко сказал:
— Ты ведь понимаешь, что тебе и Карлосу нельзя здесь оставаться. Через пару дней я вас отвезу в город. Дорога уже, очевидно, растаяла, — он бросил на Ла Тора хмурый взгляд.
Мария утерла слезы уголком фартука и распрямила плечи.
— Я понимаю, Корд, и мне стыдно, что я воспитала такую дочь. Карлос отлупит ее так, что она надолго запомнит, — она схватила дочь за руку и потащила ее на улицу.
Не успела за ними закрыться дверь, как Корд повернулся к Ла Тору. Сжав кулаки и окинув его холодным взглядом, Корд прорычал:
— А теперь тебе пора получить, — слова застряли у него в горле, так как неожиданно Ла Тор схватился за грудь, и тут же на пол посыпались осколки разбитого стекла, и снаружи послышался выстрел.
— Боже мой! — вскрикнул Корд и подскочил, пытаясь подхватить падающего Ла Тора, и над его головой просвистела пуля и попала в каминную полочку. Лайтфут без колебаний выскочил на улицу и скрылся в темноте.
Корд опустил Ла Тора на пол, его лицо было бледным, как полотно, и между пальцев текла кровь. Помутневшими от боли глазами, он посмотрел на Корда.
— Кажется, мне конец, Мак Байн, — слабым голосом сказал Ла Тор. — Но ты должен узнать семейную тайну, прежде чем я умру, — он помолчал, набираясь сил, и потом прошептал: — Ты полный идиот, Джонти — моя дочь.
Корд удивленно и недоверчиво уставился на Ла Тора.
Теперь он ясно видел, кого ему постоянно напоминала Джонти. Если внимательнее посмотреть, то глаза сразу выдавали Ла Тора.
— Джонти знает? — тихо спросил он.
— Нет, — сказал он слабеющим, но твердым голосом. — Будь ты проклят, если вздумаешь сказать.
— Но у нее есть право знать, она любит тебя.
— Она возненавидит меня, если узнает, что я бросил ее мать, когда она во мне нуждалась.
— Ты с ума сошел, ты должен ей сказать.
— Нет! — на этот раз он сказал твердым голосом и крепко сжал руку Корда. — Обещай, что ты ей не скажешь.
— Хорошо, не скажу, — успокоил его Корд. Когда в комнату ворвалась Джонти, — взгляд Ла Тора уже помутнел.
— Дядя Джим! — закричала она, бросившись на колени.
С искаженным от страха и горя лицом, она видела, как с тонких, загорелых пальцев струйкой стекала кровь.
Обезумев, она смотрела на Корда.
— Корд, пожалуйста, скажи мне, что ты этого не делал.
— Джонти, конечно, нет, — успокоил ее Корд с упреком в голосе. — Я ведь обещал тебе, что никогда не убью его.
— Тогда кто?
— Толстяк Понч, — тихо сказал Лайтфут. — Я увидел, как он мелькнул за деревьями возле дома.
— Мы догоним его потом, — сказал Корд. — А сейчас давай отнесем Джима в мою комнату, и пусть Джонти посмотрит, что с ним делать.
— Да, — согласился Джонни и помог Корду осторожно поднять с пола Ла Тора, который был в полусознательном состоянии. Пока они несли его по коридору, он добавил: — Но я доберусь до Понча.
