— Странно… — повторял Репейка замирающим шепотом. — Странно…Странно…
Велигою пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не поддаться подступающей панике.
— Нам нужно возвращаться. — сказал он.
— Возвращаться… — задумчиво протянул Репейка. — Никто не выходит из Леса той же дорогой, которой вошел в него. Но ты прав…
Он начал неуклюже разворачивать свою кобылку… и в тот же момент раздался его сдавленный вскрик:
— ПОЗДНО!!!
Велигой обернулся…
Тропы не было.
Она продолжала как ни в чем ни бывало тянуться вперед, но сзади шагах в десяти обрывалась такой же непроходимой чащобой, как справа и слева. Путь назад исчез.
Паника охватила Велигоя. Смертный холод, угнездившийся в сердце, противной волной начал растекаться по телу.
— Ты ТОЧНО правильно сказал заветное слово? — почти прошипел он дурачку.
На глаза Репейке навернулись слезы.
— Точно! — выкрикнул он, голос его поглотила чаща. — Если б хоть чуть ошибся, то не пустил бы нас лес! Что-то не так… Тропа ведет нас на закат. А там… о-о-ох!
Он снова разразился потоком причитаний, и тут тень догадки вдруг мелькнула в голове Велигоя.
— Репейка! — спросил он, борясь с собственным страхом. — Вы к Барсуку поодиночке ходите, или как?
Дурачок умолк, некоторое время смотрел на витязя, а потом прошептал:
— Поодиночке…
Велигой понял все. И теперь лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Все правильно: Репейка произнес Слово, лес пропустил его… а на тропу ступили двое. Велигой слова не знал, и потому Лес отнесся к нему, как к обычному чужаку. И теперь его соседство для Репейки смертельно опасно… Репейка глупенький, куда ему догадаться, но сам-то, сам! Сунулся в лес, даже не подумавши… Дурак!
Дубина, трижды дубина! Даже тени подозрения не закралось. А ведь знал, слышал, на что способны такие вот леса, охраняемые древними силами. Слышал… а толку что, если не вспомнил вовремя, не остановился и теперь вот сам наверняка сгинет и дурачка с собой утащит.
И еще он понял, что выбора у него нет.
— Значит, так. — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Сейчас ты поедешь по тропе вперед так быстро, как только сможешь заставить бежать эту конягу. Как доберешься до своего Барсука — а у меня такое чувство, что без меня ты до него доберешься весьма быстро, объясни ему, в чем тут дело, пусть предпримет что-нибудь… если захочет.
— А ты? — спросил Репейка, изумленно хлопая в полутьме глазами.
— Останусь здесь. — сказал Велигой, и удовлетворенно отметил, что голос совсем не дрожит.
— Почему? — не понял дурачок. — Вместе и дойдем…
— Нельзя тебе со мной! — почти крикнул Велигой. — Неужели не понял? Слово только ты знаешь, и только ты его сказал. Это не тебя, а меня Лес в болото заводит!
Репейка долго смотрел на витязя непонимающим взором, а потом до него вдруг дошло. Глаза дурачка наполнились слезами.
— Велигоюшко… — прошептал он. — Да как же это… Погубил я тебя… Почему ж Слово-то тебе не сказал? Да как же…
— И правильно, что не сказал! — резко ответил Велигой. — А то бы уж точно вместе сгинули. Небось, Барсук не велел кому не попадя Слово разбалтывать?
— Не велел… — прошептал Репейка. — Только нам. и детям нашим оно дано…
— Вот видишь, — уже спокойнее ответил витязь. — Так что, давай, дуй к Барсуку, может быть, и меня выручишь.
Взгляд дурачка стал неожиданно твердым.
— Нет. — ответил он. — Я тебя сюда завел, я тебя нечисти не оставлю.
— Ни в чем ты не виноват, это я ушами прохлопал, а ведь мог бы догадаться…
— НЕТ!!!
Велигой почувствовал, что начинает злиться. На какой-то миг злость даже возобладала над черным ужасом в душе.
— Слушай, дубина! — гаркнул он. — Причем слушай внимательно. Тебя Лес пропустит. Меня — нет. Если ты останешься — сгинем оба. Если поедешь к Барсуку — сам спасешься, и меня, может быть, выручишь. Геройство хорошо лишь тогда, когда нет другого приемлемого выхода.
— Раздерет тебя… нечисть… — всхлипнул Репейка.
— Вот это видишь? — Велигой сунул дурачку под нос рукоять меча. — Кто кого раздерет?
— И не такие пропадали… — вновь всхлипнул тот. — Как же ты один?…
— Молча, — ответил витязь. — Мне только и всего, что продержаться, пока ты с Барсуком договоришься.
— А если не получится? — спросил совсем раскисший Репейка.
«Тогда мне конец.»
— Договоришься, куда ты денешься! Барсук тебя знает, ты его тоже… Объяснишь все спокойно и — хлоп! — вот он и я.
«Свежо предание, да вериться с трудом…»
— Ну все, скачи! — крикнул Велигой, отъезжая от дурачка чуть в сторону. — И ничего не бойся! Тебя Лес пропустит, иначе давно уж в болоте сидели бы! Скачи! Увидимся!
Дурачок не ответил. Он смотрел на Волчьего Духа, и слезы текли у него по щекам. Затем, медленно и неуклюже, Репейка развернул кобылу, в смятении оглядываясь через плечо.
— Езжай! — крикнул витязь. — Не оглядывайся! Ну, езжай же!
Репейка неуверенно пустил лошаденку шагом по тропе, все еще продолжая тоскливо оглядываться…
А тем временем в Лесу начало нарастать какое-то странное напряжение. Казалось, в воздухе постоянно висит какой-то низкий, холодный звук, не слышимый ухом, но зато воспринимаемый всем телом. Лошадь Репейки фыркнула, задрожала. Даже невозмутимый Серко принялся беспокойно топтаться с ноги на ногу. А напряжение в воздухе все росло и росло. В странном звуке будто бы уже слышались чьи-то злобные голоса, они приближались, приближались…
Репейкина кобыла вдруг заржала жалобно, протяжно, и с неожиданной прытью рванулась вперед по тропе. Дурачок вынужден был низко пригнуться к лошадиной гриве, чтобы только удержаться в седле… Сумрак леса быстро поглотил его, стих глухой топот копыт.
Велигой остался один.
Топ-топ-топ-топ… Копыта коня редко и глухо стучали по низкой и мягкой траве. Топ-топ-топ…
Он не помнил, сколько уже едет вот так по проклятой тропе посреди черноты враждебного леса. Солнце уже давно зашло, но тропу и деревья по сторонам вполне можно было различить — Лес словно светился изнутри своим собственным мрачным светом, который таковым и назвать-то было нельзя — так, более светлая тьма, что ли…
Вокруг повисла звенящая тишина, чего в ночном лесу в принципе быть не могло. Чаща словно замер в ожидании чего-то… чего?
Топ-топ-топ… Вот так наверное, чувствует себя бедняга, угодивший за свои прегрешения в мрачное царство Ящера: путь из ниоткуда в никуда, и нет тому пути конца… Что может быть страшнее?
Мысли теснились и гремели в голове. Как там Репейка? Еще когда тьма не захлестнула все вокруг, заметил следы копыт его лошаденки. Следы все приближались и приближались к краю тропы и наконец
