всех на своей лодке плыл генерал-губернатор. 'Запестрели перед нами берега Шилки, -- говорит Свербеев, -- оглашаемые громкими криками ура! Мы быстро неслись по ней, чтобы достигнуть реки Амура. Заводская пушка приветствовала флотилию, и население Шилки бросало шапки вверх и кричало ура! Это были радостные, восторженные и единодушные пожелания открытия пути по реке Амуру.
'18 мая, в 2 1/2 часа пополудни, флотилия вступила в воды реки Амура. Все встали на лодках, сняли шапки и осенились крестным знамением. Генерал-губернатор, зачерпнув в стакан амурской воды, поздравил всех с открытием плавания по реке; раздалось восторженное ура, и суда понеслись по гладкой поверхности Амура. Таким образом, после двухвекового промежутка времени, патриотическими усилиями и настойчивостью Н. Н. Муравьёва снова появилась флотилия на водах амурских'. 'Вместе с разрешением сплава по реке Амуру из С.-Петербурга, 4 февраля 1854 года, был послан лист Пекинскому трибуналу внешних сношений, в котором излагалось, что отныне по всем делам о разграничении земель генерал- губернатору разрешено установить непосредственные сношения с китайским правительством. Вследствие этого, для предупреждения китайского правительства о нашем сплаве по Амуру, генерал-губернатор 14 апреля послал первый лист свой в Пекин с полковником Заборинским; но последнего не пропустили, и этот лист тогда был отправлен через Кяхту обыкновенным путем. В нём излагалось следующее:
'Вследствие полученных генерал-губернатором повелений, он с надлежащим числом войск плывёт на судах по реке Амуру для подкрепления наших постов в низовьях реки и в наших приморских владениях и спрашивает, к какому времени и куда именно будут высланы уполномоченные от китайского правительства для определения границ'.
Эти факты также весьма знаменательны в истории Приамурского и Приуссурийского краёв. Они составляют
а) Разрешение плавания и самое плавание по реке Амуру генерал-губернатора
б) Разрешение на плавание и самое плавание по реке Амуру, осуществлённое генерал- губернатором,
в) Разрешение на плавания и самое плавание по Амуру, осуществлённое генерал-губернатором, никак не могло бы состояться, если бы Амурская экспедиция, при несоответствии данных ей повелений, не открыла бы и не заняла бы военными постами главные пункты Приамурского бассейна, к которым затем и смог генерал-губернатор направиться со своей флотилией вниз по Амуру; пункты, из которых только и оказалось возможным заблаговременно послать подкрепления в Петропавловск; наконец, пункты, в которых только и оказалось возможным приютить и спасти Японскую экспедицию, команды, имущество и суда Петропавловского порта от преследования в несколько крат сильнейшего неприятеля, -- притом в минуту, самую для нас критическую.
В то время, когда генерал-губернатора с его спутниками с восторгом провожали из Забайкалья и они с полным комфортом и всевозможными средствами для безопасного плавания спускались по Амуру, я, с неимоверными усилиями, через горы, по снегам и воде, верхом на оленях, а большей частью пешком, пробирался из Петровского в Николаевск. Оттуда на байдарке с двумя казаками я проследовал в Мариинский пост, из которого 16 мая, на той же байдарке и туземной лодке, вместе с Разградским отправился далее вверх по Амуру с целью личного ознакомления с рекой, по которой должна была следовать с генерал- губернатором наша флотилия. Кроме того я хотел ознакомиться с устьем реки Хунгари, близ которого следовало поставить наш пост, и встретить генерал-губернатора, чтобы лично объяснить ему главную цель занятия нашими постами устьев рек Хунгари и Уссури.
24 мая я с Разградским прибыл к устью Хунгари. Там о спуске нашей флотилии ничего слышно не было. Осмотрев устье этой реки и самую реку на пространстве около 20 вёрст и назначив место, где должен быть поставлен наш пост, 27 мая я отправился далее вверх по Амуру, заготовляя на пути по селениям лоцманов из местного населения для обеспечения безопасных условий плавания спускавшихся с генерал- губернатором судов. 4 июля мы достигли селения Оуля Куру, приблизительно в 500 верстах от Марийского поста. От этого пункта плавание вниз по реке без проводников делается весьма затруднительным, а поэтому, а также для того, чтобы не слишком удаляться от Мариинского поста, куда ожидалось прибытие из Петропавловска наших судов, и наконец, чтобы дать отдых людям, я здесь остановился, чтобы ожидать генерал-губернатора; по означенному им времени прибытия в Мариинский пост он давно уже должен был быть здесь. Вечером 5 июня приплыл ко мне на туземной лодке нарочный из Мариинского поста с уведомлением, что в залив Де-Кастри пришли два транспорта из Петропавловска и винтовая шхуна 'Восток' из Императорской Гавани, от адмирала Ефрема Васильевича Путятина, по поручению которого командир шхуны 'Восток', капитан-лейтенант Воин Андреевич Римский-Корсаков уведомлял меня о разрыве с западными державами и о том, что у него имеются важные бумаги от адмирала, которые он должен передать лично мне. Вследствие этого я приказал Разградскому ожидать здесь генерал-губернатора. Я оставил Разградскому письмо, в котором убедительно просил Н. Н. Муравьёва оставить посты в устьях рек Уссури и Хунгари. Я писал Николаю Николаевичу, что при наступивших военных обстоятельства: такие посты делаются уже крайне необходимыми, как для обеспечения сообщения с Забайкальем, так и с Маньчжурией -- местностями, откуда мы при военных обстоятельствах только и можем продовольствовав наших людей, могущих собраться в низовьях Амура.
Сделав эти распоряжения, утром 6 июня я на байдарке отправился обратно в Мариинский пост и оттуда 11 июня прибыл в залив Де-Кастри Здесь находились транспорты 'Иртыш', 'Двина' и шхуна 'Восток' посланные адмиралом Путятиным из Императорской Гавани, и транспорт 'Байкал', прибывший сюда, согласно сделанному мной в 1853 году распоряжению, с казенным провиантом для Амурской экспедиции из Петропавловска. Командир шхуны Римский-Корсаков передал мне требования Е. В. Путятина о снабжении его экспедиции продовольствием и теплой одеждой и денесения Е. В. Путятина генерал-губернатору. В заключение он сообщил мне, что Е. В. Путятин в Японии получил высочайшее повеление отправиться с судами своей эскадры к берегам Амура. Получив его, адмирал весной 1854 года послал из своего отряда корвет 'Оливуца' для подкрепления Петропавловского порта, приказал корвету зайти сначала в Императорскую Гавань и дать знать о разрыве с западными державами. Корвет 'Оливуца' около 20 апреля пришел в Императорскую Гавань и нашел экипажи зимовавших там судов 'Иртыш' и 'Николай' е самом слабом состоянии после болезни. 'Оливуца' и зашедший туда же в исходе апреля корабль Российско- Американской компании 'Князь Меньшиков' снабдили Крнстантиновский пост недостающими запасами и улучшили, таким образом, положение команды поста; после этого 'Оливуца' направился по назначению. Транспорт же 'Иртыш' и корабль 'Князь Меньшиков', с состоящим при адмирале Е. В. Путятине капитаном 2- го ранга Константином Николаевичем Посьетом175, я послал в залив Анива на остров Сахалин, в Муравьевский пост, где они и соединились с зашедшим туда же по моему распоряжению транспортом 'Байкал' (на пути следования из Петропавловска в залив Де-Кастри). Начальник Муравьёвского поста Н. В. Буссе, по предложению адмирала Е. В. Путятина, в котором между прочим было сказано: если оно не противоречит особым распоряжениям вашего начальства (то-есть моим), -- снял Муравьевский пост, и К. Н. Посьет, разместив команду и имущество поста на упомянутых судах, отправился из залива Анива в
