Он немного забеспокоился. По пути в библиотеку он сказал:
— С тех пор, как я читал их, прошло много лет.
Я сказал:
— Вы уверены, что читали их?
Он ответил:
— Да. — Но это 'да' было не очень уверенным. Когда мы подходили к библиотеке, он сказал:
— Послушайте, на самом деле я не читал их- я только слышал о них.
Я сказал:
— Сделаем вот что. Пойдемте в библиотеку — мы должны найти эти три книги.
Мы принялись искать, но естественно, не могли их найти.
Библиотекарь сказал:
— Но здесь никогда не было таких книг, и я никогда не слышал о таких авторах.
Я сказал профессору:
— Пожалуйста, запомните: никогда больше не говорите 'да', не говорите, что вы читали эти книги, если вы их не читали — потому что эти три книги придуманы, их не существует. Вы попались. Но я слушал вас два года…
Что бы вы ни упомянули, он читал это. Он был неспособен сказать: 'Я не знаю'.
Это серьезная болезнь.
Анугоша, смейся вместе с людьми — жизнь полна сюрпризов. Так много нужно узнать. И всегда останется множество вещей, которые нужно узнать — никто не знает всего. Отбрось эту привязанность к знаниям.
И не считай себя особенным. Никто не является особенным, потому что все особенны. Никто не экстраординарен, потому что все экстраординарны. И каждый миг жизни так полон неизвестного, что если вы открыты и внимательны, вы будете удивляться на каждом шагу. И когда вас удивляет каждый шаг в жизни, и когда каждый миг приносит вам новое открытие, ваша жизнь становится танцем, песней, празднованием.
Жена попросила своего мужа купить для званого обеда живого цыпленка. Он купил цыпленка, н на обратном пути вспомнил, что у него нет ключа от дома, а его жена ушла на несколько часов.
Чтобы скоротать время, он пошел в кино. Чтобы пройти в зал, он засунул цыпленка себе в брюки.
Он сел и начал смотреть. Фильм настолько захватил его, что он не заметил, как цыпленок высунул голову в ширинку его брюк.
Рядом с ним сидели две женщины. Одна из них ткнула подругу:
— Смотри, — сказала она, — смотри на эту штуку, которая торчит у него из штанов!
Та ответила:
— Да я сто раз видала это.
Первая сказала:
— Да, но она клюет мою кукурузу!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Просто будьте такими, какие вы есть
30 декабря 1978 года
Первый вопрос:
Ларри Обенфельд,
Прости, но на твой вопрос нет ответа. Это единственный вопрос, на который нельзя ответить — в этом его красота. Когда вы сталкиваетесь с вопросом, на который нет ответа, вы очень близки к Богу.
Любовь — тайна, а не проблема. Ее можно пережить, но нельзя разрешить. На самом деле, это не вопрос, вот почему на это нельзя ответить. Вы можете сделать из этого вопрос, но ваш вопрос будет просто словесной формулой того, что никак нельзя свести к вопросу.
У любви нет причины, любовь просто есть. Любовь нелепа, бессмысленна, бесцельна. И именно поэтому она так прекрасна. Это не товар, это не вещь мира сего. Это нечто из запредельного, это гостья из запредельного. Поэтому мы не можем найти для нее никакой причины.
Если вы можете наши для своей любви какую-то причину, это не любовь; тогда это должно быть что-то другое. Если вы можете объяснить почему, это просто означает, что это что-то другое, не любовь.
Любовь — это цель всего, поэтому у самой любви не может быть никакой цели. Любовь — это конец всего; все остальное — это орудия любви, поэтому любовь не может быть орудием чего-то другого. Это высшая ценность.
Но этот вопрос возникает потому, что ум умеет только одно: создавать вопросы. Он не может принять ничего таинственного. Таинственное вызывает у него страх, поскольку ум не может манипулировать им. Ум начинает ставить вопросы, тысячу и один, и он не успокоится, пока на эти вопросы нет ответа. Если эти вопросы не разрешены, в уме возникает тенденция полностью отвергнуть само это явление. Тогда ум скажет: 'Если нельзя узнать почему, то любви не может быть'.
Ум верит во что-либо только тогда, когда может этим манипулировать. Вот почему ум отрицает Бога — ведь Бог не что иное, как самое существо любви. И ум продолжает отрицать любовь, продолжает отрицать красоту, ум продолжает отрицать все, что покрыто тайной. Или же ум должен свести это к знанию… а если ум не способен свести это к знанию, он отрицает: 'Нет никакого Бога, нет никакой любви, нет никакой тайны'.
Таинственное пугает, потому что таинственное огромно. И ум теряется в таинственном.
Вот- почему во всех языках (кроме русского — прим. переводчика) существует выражение 'пасть в любовь' (англ. fall in love). Это — осуждение ума. Ум говорит: 'Ты пал. Ты опускаешься ниже себя. Ты идешь навстречу тому, что неистинно, потому что это нельзя сформулировать в ясных понятиях. Ты падаешь в нечто неясное, нечто туманное; ты опускаешься в хаос. Избегай этого'.
Ум всегда говорит: 'Избегай любви'. Вот почему вы найдете в мире так мало любви — ведь мир полон ума. Мы учим ум. С самого детства, с детского сада до университета мы все учим и учим ум и избегаем сердца. Мы научились полностью обходить сердце, поскольку сердце — это дверь в таинственное, где нельзя ответить ни на какие 'почему'.
А если человек обходил сердце стороной, он лишился всех радостей жизни. Он избегал своего сокровенного ядра, своего внутреннего. Он упустил свою субъективность. Он упустил величайший возможный в жизни опыт: опыт любви.
Обенфельд, пожалуйста, отбрось 'почему'. Если ты влюбился, продолжай влюбляться все больше и больше. Этому нет конца; это бездонная пропасть — чем больше ты любишь, тем большей становится твоя способность к любви. И чем ниже ты опускаешься в пропасть, тем все более и более таинственное открывается тебе. Тогда жизнь — поэзия, а не проза. Тогда жизнь — не шум, а мелодия. Тогда жизнь — не материя, а Бог.
Но мало-помалу все 'почему', все 'как' исчезнут. Вы будете жить в существовании этого момента. В вашей жизни будет необычайное присутствие, но никаких ответов. Вы будете знать, что такое жизнь, но у вас совершенно не будет никаких познаний.
Знание — это одно; эрудиция — другое. Любовь — явление, которое можно пережить; знание возможно, но эрудиция невозможна. Ее нельзя передать словами. Она настолько глубоко внутри вас, вы не можете выразить ее никакими словами.
Если кто-нибудь спросит вас 'почему', вы растеряетесь. Но вы можете спросить — здесь так много любящих. Каждый мой саньясин — любовник. Это не отношения между преподавателем и студентом: это
