именно ваш стыд — его сила.
Целибат отрицает жизнь. Он подразумевает, что вы говорите жизни 'нет', потому что секс — это источник жизни. И когда вы говорите жизни 'нет', почти невозможно подавить желание. Оно продолжает приходить, снова и снова — не с этой стороны, так с той, оно отыскивает свои пути. Оно создает извращения. А извращенный человек все более и более осуждает себя.
Приходской священник никак не мог устоять против хорошенькой девушки. Она исповедовала свои прегрешения, и это было для него уже слишком. Он попросил ее пройти в его комнату. Там он обнял ее.
— Делал ли молодой человек с тобой это? — спросил он.
— Да, отец, и даже хуже, — ответила девушка.
— Гм, — сказал священник. Он поцеловал ее. — А это он делал?
— Да, отец, и даже хуже, — сказала девушка.
— А так он делал? — священник страстно сжал ее в объятиях.
— Да, отец, и еще хуже.
К этому времени священник был основательно возбужден. Он повалил девушку на ковер и занялся с нею любовью; тяжело дыша, он спросил:
— Ему и это удалось сделать?
— Да, отец, и даже хуже, — сказала девушка.
Закончив с ней, он спросил:
— Он сделал это, и еще хуже? Дорогая дочь моя, что же худшее мог он сделать?
— Ах, — робко сказала молодая девушка, — сдастся мне, отец, что он подарил мне гонорею.
Ваши так называемые целибаты, ваши так называемые монахи, и священники, и отцы — всем им приходится искать какие-нибудь потайные двери в жизнь. И я не говорю, что в этом отыскивании потайных дверей есть что-то дурное. Плохо то, что они заперли переднюю дверь — в этом нет необходимости. Их лицемерие абсолютно излишне. Им следует быть подлинными — ведь только подлинная личность может трансцендировать себя.
Секс можно превзойти. И тогда в вашу жизнь входит абсолютно новое качество. Возникает целибат, но он не навязан. Это не ваше усилие, это дар Бога. Он исходит из глубокого познания жизни — вы становитесь все более и более зрелым, и однажды, внезапно, секс покажется вам детской забавой. Это так. Из этого следует, что он возможен только если вы не сознательны, когда вы живете во тьме бессознательности.
Когда в вас возникает некий свет и ваше сердце воспламеняется, он начинает исчезать, точно так же, как исчезает темнота, когда вы вносите свет. Но это совершенно другое явление.
На Востоке мы назвали это прекрасным именем, мы назвали это брахмачарья. Слово брахмачарья не может быть переведено словом целибат. Целибат — это подавление секса: секс здесь, он кипит внутри вас. Брахмачарья — это трансценденция секса: вы стали настолько зрелым, что игрушки, которыми вы привыкли играть, более несовместимы с вашей сознательностью — они отпадают сами собой.
Слово 'брахмачарья' означает жить, как Бог. Буквально оно значит 'поступать, как Бог', 'жить милосердно, как Бог'. Это совершенно другое явление.
Мастер живет с этим милосердием. Но когда мастер уходит, на сцене появляются политики — конкуренты, которые хотят успеха, которым нужно доминировать над учениками, которые хотят власти. И они могут получить власть, только если начнут разрушать ваше естественное бытие. Разрушьте естественное бытие человека, и он всегда будет в вашей власти, под вашим началом; он всегда будет вашим рабом.
Исказите естественное существование любого человека, и он не сможет сохранить свою свободу. Священники знали это на протяжении веков, пользовались этим. Это совершенно безобразное средство.
Гитам, это правда, что только спустя три столетия целибат был распространен среди последователей Иисуса. Это нельзя было сделать в течение трех веков, потому что люди помнили Иисуса — остатки его аромата все еще витали вокруг. Он еще оставался жив в сердцах немногих людей. Но постепенно аромат исчезает. Это происходит после каждого мастера.
А затем происходит очень странная вещь. После Христа возникает христианство, которое полностью направлено против Христа. После Будды рождается буддизм, который полностью противоречит Будде. Это самое странное явление в мире.
Вы можете быть уверены: что бы ни говорили христиане, вы можете быть уверены априори, что Иисус говорил прямо противоположное этому. Священник вынужден идти против просветленного человека, даже если он заявляет, что он следует ему. Священник — совершенно другой человек: его единственное желание доминировать. Он — переодетый политик.
Это может произойти также и здесь — если мои саньясины будут не очень бдительны, не очень сознательны. Если вы не будете настойчивы в своем жизнеутверждении. С Иисусом это могло произойти скорее, поскольку то, что он говорил, запоминалось только на слух — было легко изменить это.
Что бы ни говорил я, это будет сохранено не устной традицией. Это будет здесь. И я говорю настолько ясно, что исказить это почти невозможно. Не то, чтобы вы могли выбросить какое-нибудь предложение тут или там. Вы должны сжечь все мои книги — только тогда вам удается исказить мое жизнеутверждающее учение.
Я утверждаю жизнь во всей ее полноте. В всей своей полноте жизнь хороша, она священна, божественна.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Не плюйте в потолок
2 января 1979 года
Первый вопрос:
София,
Стремление к ясному пониманию — это логическое стремление. Это — желание демистифицировать вещи, а их невозможно демистифицировать. Жизнь таинственна, она более таинственна, чем любой сон. Вы не можете точно узнать ее, ее нельзя свести к точному знанию — потому что однажды сведенное к точному знанию перестает быть таинственным.
Это то, чем веками занималась наука — она пыталась демистифицировать существование. Там, где наука учуяла запах тайны, она становится подозрительной — потому что если признать существование тайны, то придется расстаться со стремлением к ясному пониманию. Вы не можете совместить то и другое. Если вы упорно желаете ясности, логического понимания, тогда вам остается только одно — отвергнуть тайну, сказать, что ее не существует.
Вот почему отказано в существовании Богу, отказано в существовании душе, отказано в существовании любви. А когда Бог, душа, любовь, красота, истина все исчезает, что остается? Самая однообразная, уродливая, бессмысленная ясность — скучная ясность.
Наука сделала человека чрезвычайно серым.
Религия — это совершенно другое измерение. Это попытка вернуть вселенной таинственность — убрать вашу так называемую логическую ясность, вернуть вам вновь таинственную невинность ребенка, помочь вам осознать красоту, поэзию, музыку любви; помочь вам осознать, что вы окружены глубочайшей тайной. И эта тайна настолько огромна, что ее невозможно постичь или измерить: она неизмерима.
