В глазах Эвана светилась такая боль, что Роланд умолк.
— Сделаю все, что смогу, но…
— Неужели мы больше ничего не можем! — Роланд ударил кулаком по дивану. У окна на взрыв эмоций еле слышно отозвалась арфа.
Ребекка поставила чайник на стол.
— Надо спросить миссис Рут, что еще можно сделать. Миссис Рут все знает.
«Почему-то, — подумал Роланд, вспоминая свое пробуждение в аллее и склонившуюся над ним тряпичницу, — я в этом не сомневаюсь ни капельки».
Он вскинул руки.
— А я хотел бы узнать, что она может. Хуже нет, чем сидеть и ждать.
— Хорошо, — согласился Эван, с видимым усилием заставив свои руки лежать спокойно. — Ты поговоришь с миссис Рут — она по крайней мере обладает мудростью. А я пока останусь здесь и буду ждать, не начнет ли Тьма действовать раньше, чем ты получишь ответ.
«Здесь, в этом убежище, я смогу защитить свою Леди. Ее он не получит, даже если я по всем другим статьям проиграю».
— Леди, ты останешься со мной?
Ребекка перевела взгляд с Роланда на Эвана и помрачнела. Она боялась, что миссис Рут не станет говорить с Роландом, если он придет один. Она умела быть очень грубой, миссис Рут. Но Эван хочет, чтобы она осталась, значит, ему нужно, чтобы она осталась, пусть даже непонятно зачем.
— Если Роланд помнит дорогу, — решила она в конце концов.
— Помню, детка.
Он подобрал Терпеливую, сказал арфе, что скоро вернется, — она ответила чуть печальным журчанием струн, но, кажется, не возразила, — и пошел к двери.
— Постой! — Ребекка схватила плюшку, подбежала через всю комнату к Роланду и сунула ее ему в руки. — Миссис Рут бывает приветливее, если ей что-нибудь принести.
— Спасибо, детка.
Роланд подмигнул Ребекке, кивнул Эвану и пошел. Им не было смысла напоминать ему об осторожности.
Добравшись на трамвае до Спадина, Роланд пересел на автобус в сторону Блур-стрит. В автобус, смеясь и болтая, вошли три девушки и стало как-то светлее. Пухлый младенец в подвесном сиденье улыбнулся Роланду. На его глазах подросток с зеленым ирокезом на голове уступил место нагруженной свертками пожилой даме восточного типа. И Роланд решил, что мир, быть может, все-таки достоин спасения. Он, что-то тихо напевал в такт покачиванию автобуса, и даже мысль, что сегодня Тьма возьмет очередную жертву, не могла до конца испортить ему настроение. Тьмы он недавно наглотался до отвала. И теперь хочет насладиться этим кусочком света.
Только наслаждаться пробками на улицах ему пришлось дольше, чем он намеревался. За то же время успел бы и пешком.
«Что ж, теперь понятно, почему герои не ездят в общественном транспорте, — подумал он, стиснутый бурлящей толпой у выхода. День был жаркий, на людях это сказывалось, да еще у кого-то в толпе был пакет со свежей рыбой. — В следующий раз пойду пешком».
Выхлопные газы на Блур-стрит показались ему после этого загородным ветерком.
Возле кустов сирени стояла на часах одинокая мусорная тележка, и Роланда охватило дурное предчувствие, подтвердившееся, когда он встал на колени и сунул голову в лиственный туннель. Слишком здесь хорошо пахло, чтобы миссис Рут могла быть дома.
Ее и не было.
Только в середине полянки, где обычно сидела тряпичница, торчала в земле окоренная палочка, и на ней болтался какой-то серый флажок. Роланд протянул руку и снял бумажку.
— Рецепт из «Доминиона»? — удивился он. Потом перевернул другой стороной.
На серой неровной бумаге были еле заметны прыгающие следы бледного карандаша. Они складывались в слова: «Кто воздвиг барьеры?»
«Ив самом деле, кто?» — подумал Роланд с недоуменной гримасой. Интересно, всегда ли миссис Рут оставляет, уходя, загадочные записки, или это как раз ответ на тот вопрос, который он пришел задать.
Что теперь делать?
«Кто воздвиг барьеры?»
Не слишком информативный ответ, решил он.
Сунув записку в карман, Роланд выполз из-под кустов сирени и остановился, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. По Блур-стрит ровным потоком ползли машины, развеивая всякие иллюзии, что на Спадина могло стать свободнее. Роланд глянул на часы и вздохнул. Десять тридцать три. И чего бы всем этим людям не сидеть сейчас дома в кругу семьи?
«Посмотрю-ка я поблизости. Вряд ли она ушла далеко, бросив тут половину своего имущества».
Дару держалась, пока не закрылась за ней дверь лифта, и тут позволила себе привалиться к приятно холодящей стенке. Она уже и не помнила, когда последний раз так мечтала о горячем душе. Закинув за спину косу, Дару глянула на часы. Одиннадцать семнадцать. Что ж, тогда понятно. Не надо было давать миссис Сингх уговорить себя на третью чашку кофе.
Пока лифт ковылял оставшиеся девять этажей вниз, Дару прикинула время, чтобы добраться отсюда, из квартала между Джейн- и Финч-стрит, до дома Ребекки в центре. По крайней мере час, в такое время на магистрали должно быть пусто.
«Хотя, наверное, я приду слишком поздно, чтобы от меня была польза».
Иногда ей казалось, что так она живет всю жизнь: идет по следам Тьмы, подбирая обломки и стараясь вновь склеить из них целое.
И все же она не жалела о решении продолжать свою работу, а не мчаться на помощь Эвану. От нее зависели люди. Не безликие человеческие массы, а отдельные люди. Она была им нужна и не собиралась бросать их на произвол судьбы. Как любил говаривать дядюшка Девадас, войну выигрывают малые битвы.
Лифт дернулся, остановился в холле, и двери разошлись в стороны, хороня надпись: «Тони любит Шейлу, и Анну, и Рейджет, и Грейс».
«Ну и хлопот у этого Тони», — подумала Дару, шагая через тускло освещенный холл. Половина лампочек была разбита, и Дару напомнила себе, что утром первым делом надо позвонить управляющему. Сорвав с замка изоляционную ленту, Дару восстановила его функцию, и он удовлетворенно щелкнул за ее спиной. Все не прибывшие пока «кавалеры» могут спать на помойке.
Свой автомобиль она припарковала под одним из немногих уцелевших фонарей на гостевой стоянке, почти смирившись с тем, что никогда его больше не увидит. Подземный гараж был до некоторой степени надежнее — в том случае, когда у него работали ворота, — но Дару последнее время держалась подальше от подземных гаражей.
Несколько раз качнув бензин — надо было напомнить древнему автомобилю, что пора заняться делом, — Дару повернула ключ зажигания. Безрезультатно.
— Брось ты эти шуточки, — рявкнула она, повторяя попытку с тем же успехом. — Не мог аккумулятор сесть!
Подняв капот, она вылезла посмотреть — скорее от нелюбви к бездействию, чем зная, что искать и что делать.
Аккумулятор не сел. Он исчез.
Батюшка Дару, изо всех сил держащийся за традиционный индийский образ жизни, всегда беспокоился, как бы манеры и нравственность подопечных его дочери не сказались на ней самой. Ее манеры и нравственность от тлетворного влияния убереглись, но за много лет она пополнила свой словарный запас вокабулами, которых батюшка также не одобрил бы. И она прошлась по этому запасу, начав с английского, перейдя на французский, хинди, португальский, корейский и закончив тремя известными ей вьетнамскими словами, — они к автомобилю были биологически неприложимы, зато облегчили душу.
Она снова посмотрела на часы. Одиннадцать двадцать семь. Транспорт работает до полуночи.
