раскаленная железяка, то я не прожила бы и пяти минут. И кончина моя была бы ужасной.
Но я очень хотела еще немного пожить.
И очень хотела перейти с осторожного крадущегося шага на стремительный бег, убеждая себя в том, что до входной двери в избу я успею с большим запасом перед кавказцами. И с трудом сдерживала себя, продолжая медленно красться к крыльцу, сознавая, что если сейчас побегу и покажу псам свою спину, то их собачьи души не выдержат, охотничий инстинкт возобладает над страхом перед раскаленным железом, и кавказцы бросятся на меня. И неизвестно, успею ли я скрыться в доме. Не встанут ли у меня на пути какие- нибудь не учтенные мной сюрпризы? А если встанут, то сумею ли я опять отогнать собак своей кочергой, которая стремительно остывала под дождиком, уже утратив свой ярко-пурпурный окрас?
Естественно, неучтенные мной сюрпризы просто не могли оставить меня без внимания. А я, наверное, не смогла бы прожить без них и часа… Итак, очередной геморрой: дверь в дом оказалась заперта. Заперта, и все тут! Сволочь карлик захлопнул ее на французский замок. А ключ, скорее всего, лежал в одном из карманов его одежонки. Или, что хуже, был спрятан под какой-нибудь дощечкой. В каком-нибудь из тайничков. Когда мы выходили из дома, я не обратила внимания, прятал ли карлик куда-нибудь что-нибудь. Мне тогда было совсем не до этого. Я панически боялась собак.
Я и сейчас их боюсь. Ой, как же я их боюсь!
И от кого же потребовалось уродцу запирать дверь?
О mierda![7] Что, возвращаться в баню, обыскивать шмотки «хозяина»? Поискать ключ на крыльце? Попытаться выломать дверь? И сколько же это займет у меня времени?.. Черт, ну и дерьмо!.. Скоро сюда припрутся собачки.
Скоро моя кочерга остынет совсем!
И. крыльцо станет моим эшафотом!
Судорожным движением я сбила ногой в комок половик перед дверью. Провела рукой по верхней планке косяка, не отдавая себе отчета в том, что карлик не смог бы дотянуться дотуда даже со стула. Потом пошарила под скамейкой. Сильно ткнулась плечом в неколебимую дверь. И обреченно застыла, не ведая, что еще можно сделать. Представляя, как собаки сейчас внимательно следят за крыльцом кровожадными взглядами. И мечтают вцепиться мне в горло. Похоже, что такая возможность им скоро представится.
Я спустилась по лестнице и испуганно выглянула из-под навеса. Оба кавказца стояли около бани и внимательно наблюдали за мной. Они пока не проявляли еще никакой активной агрессии — не знали, несчастные, что кочерга у меня в руках почти остыла и потеряла свою убойную силу. Я была сейчас самой легкой добычей в их жизни. Мне даже было некуда спрятаться.
Я быстро обвела взглядом двор, поискала, на что бы такое можно влезть, чтобы собаки не смогли до меня дотянуться. Самым реальным для этого казался забор. Высоченный — выше двух метров — забор из мощных дюймовых досок. Интересно, и зачем такой карлику? От разбойников? Или от диких зверей? А может, чтобы не вырвались на свободу кавказцы?
Да не все ли равно! Мне-то что? У меня сейчас другие проблемы! Предстоит добежать до забора, повыше подпрыгнуть, зацепиться за его край… А потом еще надо суметь подтянуться, перекинуть через него свои кости. И не сверзиться прямо в зубы кавказцев. И не свернуть себе шею. О-о-о, и за какие грехи мне все это?!! Чем я прогневала Бога, что он сперва заставил меня заниматься гимнастикой на несущемся со скоростью ветра товарном вагоне, а теперь хочет, чтобы я кувыркнулась через забор!
Но даже если удачно переберусь через него, что дальше? Бежать искать людей? Совсем голой, с обрывками обгорелой веревки на щиколотках? Впрочем, на это мне как раз начихать. А вот поверят ли мне те люди, которых я встречу? Не сочтут ли за сумасшедшую? Не засадят ли в новый плен? А Оля тем временем погибнет от голода. Или в зубах волкодавов…
Слишком долго перечислять все те мысли, которые на самом деле тогда промелькнули у меня в голове всего за доли секунды. За доли секунды я перебрала все возможности бегства, взвесила все свои шансы и решила…
Я решила, что через забор не полезу. Я просто могу не успеть. Мне может просто не хватить сил, чтобы подтянуться и не доставить удовольствия псам искусать мою голую задницу. Нет, через забор не полезу. Так куда же? Куда?!!
А собаки уже направлялись ко мне. Осторожно подкрадывались, склонив морды к земле и своим тайным собачьим чутьем определив, что страшная кочерга у меня в руке остыла. И теперь меня можно съесть без особых преград.
Ма-а-амочка родная…
Не сводя глаз с ужасных кавказцев, я снова вышла под дождик и спиной вперед начала пробираться вдоль дома. Вдоль застекленной веранды. Как же мне хотелось сейчас оказаться внутри! Но даже если я успею переколотить маленькие стекла, то разломать раму, больше похожую на редкую деревянную решетку, мне не удастся. Мне нужно нормальное окно. И желательно, чтобы оно оказалось открытым. Тогда по мне не надо будет заказывать панихиду. И не надо будет Барханову тратиться на венок…
Господи! Господи-ы-ы!!! Хоть бы оно оказалось открытым!!! Господи…
«Че за вопли? — оторвался Господь от своих неотложных дел и бросил взгляд вниз. — Во, отпад! Супер! Две кавказских овчарки хотят поиметь голую телку? Хм-м… А сиськи у нее ничего… Жалко, сожрут кобели. Помочь, что ли? Или черт с ней?.. Мда-а-а, классные сиськи… А, помогу!»
И в результате одно из трех окон — самое дальнее — оказалось открытым. Когда я достигла угла и бросила взгляд вдоль фасадной стороны дома, то мне в глаза сразу же бросились его распахнутые на улицу створки. И я больше уже не могла совладать со своими истрепанными нервишками. Отбросила в сторону кочергу и, что есть духу, рванула к спасительной нише, сознавая, что собачки сейчас тоже сделали ускорение и сломя голову несутся ко мне. Если сейчас немедленно не сигану в окошко, то до встречи с ними у меня остается не больше пары секунд.
Теперь я точно знаю, что испытывает кошка, удиравшая от собачьей свадьбы и наконец взлетевшая на спасительное дерево. На подоконник меня словно подбросило катапультой. Я смела на пол какие-то вазочки и статуэтки и смачно шлепнулась следом за ними, отбив себе и локоть, и зад. Что-то подо мной жалобно хрустнуло. Что-то вонзилось острым краем мне в спину. А в окне тут же нарисовалась собачья морда, издала грозный рык и пустила на подоконник тягучую струйку слюны. Кавказец не успел буквально на доли секунды.
Не сводя очумелого взгляда с собаки, я пошарила по полу у себя за спиной и нащупала миниатюрный цветочный горшок с маленьким кактусом, чудом сохранившимся после моего налета.
— Уйди! — жалобно пискнула и зафитилила цветочек точнехонько в собачью морду. — Пошла в задницу, тварь! Сейчас… Сейчас я вас!
Я вскочила на ноги и затравленно огляделась, пытаясь определить, где нахожусь. Это была кухня. Притом шикарно обставленная по деревенским меркам кухня, просто блистающая ослепительной чистотой. «Тридцать шестая» здесь потрудилась на славу.
Первым делом я выдвинула из кухонного стола оба ящика. Из одного рассыпала по полу вилки и ложки, из другого извлекла картонную коробку с ружейными патронами. Притом никакой этикетки, никакой маркировки не обнаружила. Черт его знает, чем набиты эти патроны. И плевать! Когда начну палить из ружья по собакам, тогда станет видно.
В окне опять появилась собачья морда. Та, в которую я угодила цветочным горшком, или другая, я разобрать не смогла. Не все ли равно. Собака гулко рявкнула на меня, я забористо обложила ее по матушке и прикинула, а не ткнуть ли в нее столовым ножом. Но решила не связываться и отложить разборки с кавказцами на потом, пока у меня в руках не окажется заряженное ружье. Эх, и попалю же сегодня из окон по движущимся мишеням!
Из кухни я прошла в небольшую прихожую, из нее проникла в единственную жилую комнату в этой части дома. Как и кухня, она была тоже вылизана до блеска, хотя и оказалась обставленной сборной совершенно разношерстной мебелью. Почти антикварная большая кровать с никелированными спинками — точно такая же, как и в тайной подземной келье, — мирно соседствовала с навороченной стенкой, видеодвойкой «Шиваки» и дорогим комплектом мягкой мебели. На стене висел цветастый ковер, пол был укрыт ворсистым паласом.
Карлик явно не бедствовал. Имел даже больше, чем надо. Даже видик. Даже наложницу. Но вот пожадничав, решил присоединить ко всему своему' барахлу и меня. И, естественно, не рассчитал сил. Еще
