читателей и печати.
В качестве эпиграфа на издании значатся ленинские слова: «Хранить наследство – вовсе не значит еще ограничиваться наследством».
Среди материалов, обнародованных в первом номере, были помещены неизданные тексты Щедрина с примечаниями молодого, очень серьезного литературоведа Сергея Макашина, который вслед за этим включился в работу редакции и так же, как И. Зильберштейн, отдал ей более сорока лет.
К работе над четвертым номером был привлечен Иван Васильевич Сергиевский, успевший зарекомендовать себя в качестве острого литературного критика и эрудированного пушкиниста. Он рано умер, Иван Васильевич, но все, кто знал его, всегда вспоминают его с большим уважением и самыми добрыми чувствами.
И вот уже не первый, а восемьдесят третий номер вышел сегодня в свет. Даже трудно представить себе, что сделано за все эти годы! Напечатаны
Но я хочу назвать и других, кто отдал годы работы в редакции: Наталью Давыдовну Эфрос. Леонида Рафаиловича Ланского. Алексея Николаевича Дубовикова. Лию Михайловну Розенблюм. Маргариту Ильинишну Беляеву. Позже пришли нынешний ответственный секретарь редакции Николай Алексеевич Трифонов, Татьяна Георгиевна Динесман. В разные годы трудились в редакции Ксения Петровна Богаевская, Владимир Викторович Жданов, Наталия Александровна Роскина. Нельзя не вспомнить сегодня тех, кого уже нет: Галину Николаевну Шевченко и Марию Рувимовну Рабинович, которую заменила Клавдия Ивановна Афонина.
Более четверти века редакция помещается на Волхонке, дом 18. Первый этаж. Комната площадью 16 кв. метров. Вся русская литература прошла через эту комнату. Ее заполняли русские песни. И XVIII век. И Пушкин. И декабристы (декабристам «Литературное наследство» посвятило три тома). И Лермонтов (Лермонтову отведено два тома). Грибоедов. Гоголь. Белинский (материалы Белинского занимают три тома). Герцен и Огарев (шесть томов). Некрасов (три тома). Салтыков-Щедрин (два тома). Чернышевский и Добролюбов. Революционные демократы Слепцов, Достоевский (два тома). Лев Толстой (шесть томов). Чехов. Символисты. Горький-переписка с Леонидом Андреевым. Маяковский. Международное объединение революционных писателей. Особый том заняла переписка Горького с советскими литераторами. Еще два – «Советские писатели на фронтах Отечественной войны». А сколько замечательных материалов было напечатано в сборных томах! Довольно было бы назвать пять неизвестных «Философических писем» П. Я. Чаадаева. Но ведь тут и Грановский. И Полежаев. И Денис Давыдов. И Гончаров.
Языков и Тютчев. Козьма Прутков, Писарев, Курочкин, зарождение пролетарской литературы. Какое богатство!
А «гётевский» том! А три тома «Русская культура и Франция».
Еще при начале издания были намечены выявление и публикация документов, хранящихся в советских архивах и освещающих международные связи русской литературы. В связи с приближением сотой годовщины со дня смерти Гёте редакция стала готовить специальный «гётевский» том, куда вошли публикации неизданных переводов из Гёте, обзоры высказываний о нем русской критики, и воплощений Гёте в русской музыке, и в русском театре, и в русском художественном наследии, и судьбы сочинений Гёте в русской цензуре. Но основные труды этого тома – вводная статья А. В. Луначарского «Гёте и его время» и исследование С. Н. Дурылина – огромное, более четырехсот страниц! – «Русские писатели у Гёте в Веймаре», написанное по материалам, выявленным, собранным и всесторонне проверенным редакцией «Литературного наследства». Увы! Этот том вышел в свет в начале 1933 года, когда уже горел рейхстаг и культурные связи с Германией были разрушены. Только спустя тридцать лет с лишним со дня выхода его в свет этот труд получил оценку, и оценку очень высокую, в ученой среде Германской Демократической Республики.
Наступившее оживление наших политических и научных связей с Францией побудило редакцию приступить к работе над томами «Русская культура и Франция». Чего только нет в этих ценнейших трех книгах общим объемом почти в три тысячи страниц! Широчайший обзор связей русской и французской культур на протяжении трех столетий. Тут неизвестный Вольтер и неизвестный Руссо, Гюго, Беранже, Шатобриан, Жорж Санд, Золя… И шедевр, украшающий эти тома,- исследование Л. Гроссмана «Бальзак в России», написанный на материалах, выявленных, изученных и проверенных редакцией «Литнаследства». А в итоге – труд, за который Л. Гроссману была присуждена ученая степень доктора филологических наук без защиты.
Но, увы, два тома из трех вышли в свет, когда сапоги гитлеровских солдат уже попирали мостовые Парижа. И во Францию тогда эти тома не попали. По счастью, сборники «Литературного наследства» не стареют. Не могут устареть! И по прошествии долгого времени советские и французские филологи и историки обращаются и будут впредь обращаться к этим неисчерпаемым по содержанию томам. Ибо рассчитаны все эти книги не па один год и не до следующего труда на эту же тему, а па долгие сроки. Почти каждый том «Литературного наследства» – это
Лермонтовские тома! И они стали этапом в изучении русской литературы. Один из томов вышел во время войны, другой – в 1947 году. С тех пор сделано много нового. Но лермонтовские тома «Литнаследства» не опровергнуты, не отменяются, не устарели. Все основательно, проблемно, добротно, документировано, насыщено новыми фактами. Это каскады ранее неизвестных фактов, подвергнутых филигранной научной обработке. Все связано между собой, каждый раз подчинено большой научной проблеме. Во всем обстоятельность, скрупулезность. И – масштаб! При этом каждая публикация обоснована, проверена, перепроверена, осмыслена, сопоставлена со множеством других документов. То же можно сказать и о некрасовских, и о «белинских» томах – это стиль всех работ «Литнаследства», обеспечивающий их долговременность. При этом все несущественное, случайное, не имеющее прямого отношения к изучаемой теме редакция отвергает. Но зато не упустит даже и самомалейшего факта, если он может оказаться путеводительным для дальнейших открытий.
Я не хочу утверждать, что «Литературное наследство» никогда не допускало ошибок. Но, за исключением трех-четырех статей, за четыре десятилетия все остальное сработано первоклассно. Открытие за открытием. Неизвестные стихи.
Неизвестная проза. Неизвестные письма. Новые документы. Новые факты. Новые исследования. Какой том ни возьмешь – в руках твоих подлинная энциклопедия. Как обогатились наши представления о писателях-декабристах. Какое невиданное богатство заключено в шести томах, включающих новые материалы о Герцене и об Огареве. Сошлюсь на страстного почитателя «Литнаследства» Корнея Ивановича Чуковского, который пишет, что в каждом из этих томов такая атмосфера пытливости, досконального знания, о какой не могли и мечтать прежние публикации этого рода…
«Тома, посвященные Герцену и Огареву,- продолжает К. И. Чуковский,- опровергли столько неверных суждений о них, уточнили столько фактов и дат, исправили столько ошибок, накопившихся в прежних исследованиях, что теперь, после выхода этих томов, многие прежние работы об Огареве и Герцене сразу стали казаться дилетантскими, недостоверными, шаткими».
