Борьба и тайный яд сомнений
Ее терзает и гнетет.
Она напрасно молит света
С немой и жгучею тоской,
Глухая полночь без рассвета
Царит всесильно над землей.
В крови и мраке утопая,
Ничтожный сын толпы людской
На дверь утраченного рая
Глядит с насмешкой и хулой.
И тех, кого зовут стремленья
К святой, духовной красоте,-
Клеймит печатью отверженья
И распинает на кресте.
1878
Не я пишу – рукой моею,
Как встарь, владеешь ты, любя,
И каждый лживый звук под нею
В могиле мучил бы тебя…
Стихотворенiя С.Я.Надсона съ портретомъ,
факсимиле и бiографическимъ очеркомъ.
Изданiе пятнадцатое.
С.Петербургъ: Типографiя И.Н.Скороходова, 1897.
Осень, поздняя осень!.. Над хмурой землею
Неподвижно и низко висят облака;
Желтый лес отуманен свинцовою мглою,
В желтый берег без умолку бьется река…
В сердце – грустные думы и грустные звуки,
Жизнь, как цепь, как тяжелое бремя, гнетет.
Призрак смерти в тоскующих грезах встает,
И позорно упали бессильные руки…
Это чувство – знакомый недуг: чуть весна
Ароматно повеет дыханием мая,
Чуть проснется в реке голубая волна
И промчится в лазури гроза молодая,
Чуть в лесу соловей про любовь и печаль
Запоет, разгоняя туман и ненастье,-
Сердце снова запросится в ясную даль,
Сердце снова поверит в далекое счастье…
Но скажи мне, к чему так ничтожно оно,
Наше сердце,- что даже и мертвой природе
Волновать его чуткие струны дано,
И то к смерти манить, то к любви и свободе?..
И к чему в нем так беглы любовь и тоска,
Как ненастной и хмурой осенней порою
Этот белый туман над свинцовой рекою
Или эти седые над ней облака?
1880
Есть страданья ужасней, чем пытка сама,-
Это муки бессонных ночей,
Муки сильных, но тщетных порывов ума
На свободу из тяжких цепей.
Страшны эти минуты душевной грозы:
Мысль немеет от долгой борьбы,
А в груди – ни одной примиренной слезы,
Ни одной благодатной мольбы!..
Тайна, вечная, грозная тайна томит
Утомленный работою ум,
И мучительной пыткою душу щемит
Вся ничтожность догадок и дум…
Рад бежать бы от них,- но куда убежать?
О, они не дадут отдохнуть
И неслышно закрадутся в душу, как тать,
И налягут кошмаром на грудь;
Где б ты ни был,- они не оставят тебя
И иссушат бесплодной тоской,-
Если ты как-нибудь не обманешь себя
Или разом не кончишь с собой!..
1880, Тифлис
Душа наша – в сумраке светоч приветный.
Шел путник, зажег огонек золотой,-
И ярко горит он во мгле беспросветной,
И смело он борется с вьюгой ночной.
Он мог бы согреть – он так ярко сияет,
Мог путь озарить бы во мраке ночном,
Но тщетно к себе он людей призывает,-
В угрюмой пустыне все глухо кругом…
1880
Долой с чела венец лавровый,-
Сорви и брось его к ногам:
Терн обагренный, терн суровый
