Prinzessinn. Баян!
White_Bull. При чем тут музыкальные инструменты?
Prinzessinn. У нас в Греции так говорят, когда шутка старая.
White_Bull. Да ну? Ты гречанка?
Prinzessinn. Да.
White_Bull. По паспорту?
Prinzessinn. Да.
White_Bull. А на самом деле?
Prinzessinn. Так я тебе и сказала.
White_Bull. Ладно, сам догадаюсь. Но на немку ты все равно не похожа, хотя и стараешься.
Prinzessinn. Лучше расскажи, как у тебя?
White_Bull. Познакомился с одной телкой из Норвегии, зовут Труда. У нее муж работает на буровой платформе «Статойл» вахтовым методом. По три месяца дома не бывает. Сейчас как раз идет второй месяц. Можешь себе представить…
Prinzessinn. Что представить?
White_Bull. Накал любострастия.
Prinzessinn. Какие сложные слова ты употребляешь! Я прямо-таки вспотела.
White_Bull. Скажи, Принцессса, а как это будет по-гречески – «любострастие»?
Prinzessinn. Не знаю, надо подумать.
White_Bull. А я вот знаю.
Prinzessinn. Откуда?
White_Bull. Я же грек.
Prinzessinn. Ох… Серьезно? И где живешь?
White_Bull. В Ираклионе. Почти что.
Prinzessinn. А конкретнее?
White_Bull. В Кноссе.
Prinzessinn. Круто. Значит, ты со мной решил познакомиться потому, что мы соседи?
White_Bull. Ни фига подобного. Я сначала с тобой познакомился, а потом увидел в профиле, что ты живешь в Ретимноне.
Prinzessinn. Кстати, инфа устарела.
White_Bull. Не важно.
Prinzessinn. Ты не сказал, почему решил со мной познакомиться.
White_Bull. Потому что мы пара. Ты – Принцессса, а я Белый Бык.
Prinzessinn. Ну и что?
White_Bull. В гимназии нужно было историю учить. Древнюю. И мифологию, кстати, тоже.
Prinzessinn. А я из бедной семьи. В гимназию не ходила. И псевдоним взяла для компенсации.
White_Bull. Врать ты не умеешь. Кстати, я тебя спросить хочу. По статистике семьдесят процентов людей на сайтах знакомств на самом деле уже состоят в браке.
Prinzessinn. Ну?
White_Bull. Я не женат. С точки зрения теории вероятности, ты должна быть замужем.
Prinzessinn. Я не замужем.
White_Bull. Я же говорю, врать ты не умеешь.
Prinzessinn. Хорошо. Я замужем.
White_Bull. Ага… Что ж… Это очень в русле нашего сюжета.
8
В пятницу был короткий день, и Фаина вернулась домой в шесть.
Алексея еще не было – по пятницам он обычно возвращался поздно и под шоффе. В лаборатории Алексея, живущей на иноземные деньги, аборигены из кожи вон лезли, чтобы доказать, что они тоже заграница, что пиво по пятницам «это маст», что каждый себя уважающий сотрудник должен петь «блюз ов фрайдей найт» до самого закрытия ирландского паба.
Раздевшись до трусов (это были сливового цвета стринги), Фаина отправилась в ванную комнату. Включила на полную горячую воду, вылила под струю два колпачка переливчатой зеленой жидкости из типично косметической бутылки округлых форм и, не дожидаясь пока над водами вырастут белопенные гималаи с отчетливым пихтовым запахом, отправилась в гостиную за книжкой – моральным правом лежать в ванне в полной праздности Фаина наделяла одних только детсадовцев да содержанок.
Пoходя на диване в гостиной были найдены две книги-незнакомки. Как видно, их принес в дом Прохор (26), друг и собутыльник Алексея.
Этот Прохор был претенциозным и абсолютно нищим бездельником с жидкой бородкой и карими глазами-бесенятами. Уже который год он кое-как учился на психолога, уходя то в академотпуск, то – в разгар сессии – в байдарочный поход. Он носил застираную футболку с надписью: «The truly educated never graduate», на которой, как любил подчеркнуть Прохор, было выражено его жизненное кредо. Прохор неустанно работал над образовательным уровнем Алексея. Где-то раз в месяц он забредал на чай с коньяком. Приносил книги, как правило чужие.
Дорогие издания – шитый блок, белая бумага, богатые, с выборочной ламинацией, суперобложки.
Обе книги принадлежали к племени «умных». Фаина видела их нечасто, ведь Клуб такими не торговал – чтобы не вводить в соблазн духовной эволюции свою не способную к оной таргет-группу.
Первый том – он назывался «Фрагменты речи влюбленного» – Фаина сразу забраковала. Оной речи полно и на «Доске».
А вот вторая книга, с гламурным сфинксом на обложке…
«Герой с тысячью лицами, – прочла Фаина. – Джозеф Кэмпбелл».
«Мне снилось, – пишет обеспокоенная женщина, – что повсюду за мной начал следовать огромный белый конь. Я боялась его и отгоняла прочь. Я постоянно оглядывалась, но он продолжал идти за мной и вдруг превратился в мужчину. Я велела ему отправиться в парикмахерскую и сбрить гриву. И он сделал это. Выйдя наружу, он выглядел в точности как человек, за исключением того, что у него были лошадиное лицо и копыта. Он вновь начал идти следом, куда бы я не направилась. Потом он подошел ближе, и я проснулась.
Я замужняя женщина, мне тридцать пять лет, и у меня двое детей. Я замужем уже четырнадцать лет и уверена, что мой муж верен мне».
Из пихтовой пены вынырнула розовая Фаинина нога с облупившимися остатками педикюра. Кривые, сморщенные от воды пальцы легли на никелированный кран горячей воды, выполненный в виде корабельного штурвала, и повернули его по часовой стрелке. Водопад иссяк. Но Фаина не оторвалась от книги. Взахлеб, как в детстве, она читала про таинство сновидения, про вредоносный Эдипов комплекс, про культуру великовозрастных инфантилов (то есть про нашу с вами), вконец распустившуюся после того, как отменили древние ритуалы инициации и мистерии смерти-возрождения. Там было и про страдания современных мужчин и особенно женщин, вроде той, которой снился белый конь. До самой смерти они чувствуют себя бессмертными. А бессмертными значит ненастоящими.
«Таким образом, пока мужья предаются поклонению своим отроческим святыням, будучи при этом теми адвокатами, торговцами или руководителями, которыми их хотели видеть родители, их жены, даже после четырнадцати лет брака, рождения и воспитания двоих чудесных детишек, все еще пребывают в поисках любви – любви, которая приходит к ним только в образах кентавров, сатиров и прочих похотливых инкубов из окружения Пана…»
9
Там, среди пены, Фаина кое-что поняла: все то, чем являлась ее жизнь до этих весенних дней, было не более чем прологом к роману, который вот-вот напишет судьба о них с Беленьким, и напишет не от балды – по классическим греческим шаблонам. И что сопротивляться неизбежному не только бесполезно, но и не хочется, потому что неизбежность дает тебе взамен ровно столько же, сколько отнимает. По сути дела, третий закон Ньютона – судьба давит на нас с той же силой, какую мы получаем, выдерживая это давление. Да, желание обвить влюбленными руками шелковую шею критского быка будет стоить ей всего, что она имеет. Но ведь это объятие и принесет столько же, целый новый мир принесет, да еще сверх того,
