результате Дарник сломал ему нос, а по четвертому Рыбья Кровь промахнулся сам, ожидая такого же нырка, попал кулаком в кадык и тем самым едва не прикончил противника.
Зрители стояли притихшие и испуганные, никто не решался поздравлять Маланкиного сына с таким выдающимся результатом, словно перед ними был не их скромный знакомец, а некий злой дух, вызванный с Черного Камня. Прежнего отношения уже не будет никогда, понял Дарник и, побыв для приличия какое-то время, молча удалился со ставшего совершенно чужим места веселья и забав.
Он не очень удивился, когда Клыч сообщил ему, что остальные их трое «соратников» полностью отказались идти в большой мир.
– Значит, пойдем вдвоем.
– Как вдвоем? – изумился каменчанин.
– Если стоять спина к спине, то это то же самое, что десять бойников, – объяснил Дарник.
– А куда мы пойдем? На запад или юг?
– Мы не пойдем, а поплывем. На восток.
– Прямо в Арс? – усмехнулся Клыч.
Арсом назывался зловещий город арсов-русов, где всех пришлых людей убивали без всякого разбора.
– Дойдет очередь и до Арса.
Тревогу Клыча можно было понять, там ватаги в двадцать крепких парней исчезали без следа и каких- либо слухов, а что смогут сделать они вдвоем, причем на самом опасном пути из всех возможных? На восток это означало попасть на Танаис, главную водную магистраль, где под видом купцов часто скрывались ладьи разбойников и охотников за рабами, которые при удобном случае не прочь были заняться своим основным промыслом.
Еще готовясь к походу впятером, они с напарником и другими парнями заготовили большое количество воска, с тем, чтобы выменять его у Тимолая на дорогие женские украшения, которые могли им пригодиться в пути в качестве денег. Теперь запасы воска они поменяли на крепкую двухместную лодку-дубицу. Другие сборы заняли у них еще около месяца. Клыч из дома натаскал немало ломаного железа, за которое Вочила выковал каждому из них по лепестковому копью, вернее, по наконечнику, которое парни сами должны были насадить на древко. У Тимолая Дарник выпросил образец арабского метательного диска, губительного для незащищенных доспехами лошадей и воинов, по нему Вочила изготовил целую дюжину остроконечных звезд с отверстием посередине для устойчивого полета. Пробы нового оружия привели друзей в восторг – диск летел на семь – десять шагов и глубоко врезался в кору деревьев. Подготовлены были также нужные продукты, одежда, дорожный инвентарь.
Вочила, узнав, что Дарник собирается уезжать, сильно забеспокоился и, не надеясь отговорить своенравного племянника, преподал ему несколько боевых уроков: показал, как стрелять из дальнобойного лука, и научил нескольким приемам единоборства. Особо понравился и запомнился Дарнику удар мечом с разворота, когда боец полностью поворачивался вокруг своей оси на одной ноге и наносил удар, который трудно было предугадать.
Весна в год пятнадцатилетия Дарника выдалась ранняя. Снег и лед быстро сошли, и в прозрачном лесном массиве стало тепло как летом. Оставалось подождать только несколько дней, чтобы ночью можно было обходиться без теплой одежды и лишних одеял.
Но буквально накануне отплытия Клыч огорошил Дарника известием, что родичи требуют, чтобы он женился, мол, уйдешь на все четыре стороны только после того, как оставишь нам своего собственного сына. То же самое, не сговариваясь ни с кем, внушала сыну и Маланка, но Дарник только шутливо отмахивался, прекрасно понимая, что одна с невесткой и внуком она в своей землянке просто не справится.
Напарнику было сложнее, его уже заставили перейти в землянку к молодой и пока еще бездетной вдове его погибшего зимой старшего брата. Клыч пытался оправдываться, говоря, что, как только жена забеременеет, он тут же тронется в путь. Дарник ему уже не верил: после беременности будет что-то еще, потом еще, и так до бесконечности. Он уже чувствовал, как и собственная решимость начинает его покидать. Все его раздражало: крикливая Бежеть, строгая Каменка, бессмысленные лесные тропы, мелкие ручьи и речушки, даже общение с Вочилой и Тимолаем казалось уже несносным и скучным. Он вынул из них все их знания, и больше они были ему неинтересны.
Мысль об одиночном уходе из Бежети показалась ему сперва совершенно безумной. Одно дело – идти за ратной долей впятером или даже вдвоем, не боясь хотя бы лесных зверей, и другое – одному, когда никто никогда не узнает даже, как именно ты погиб. Будут вспоминать как самонадеянного безмозглого мальчишку, и только. Но чем дольше он думал об этом, тем допустимей все представлялось.
Нужен был лишь какой-то добавочный толчок, чтобы сделать последний шаг. Весь апрель Дарник упорно выжидал, уже зная, что непростительно опоздал: к тому времени, когда он доберется до Корояка, столицы северного княжества, князь со своей дружиной и ополчением уже уйдет в поход.
И тут вдруг после десятилетнего отсутствия в Каменку вернулся княжеский гридь Зрок Весельчак, у которого боевых шрамов было больше, чем ссадин у любого из подростков. Весельчаком его прозвали за то, что он никогда не смеялся даже в отрочестве. Жизнь на чужбине сделала его характер еще более угрюмым. Но на такую мелочь мало кто обращал внимание, главное, что он вернулся, бывалый мужчина с целыми руками и ногами и даже с большим кошелем серебряных милиарисиев и дирхем, да еще в сопровождении двух слуг, которые несли всю его тяжелую поклажу от самого Корояка. Любая молодка на Сизом Лугу с вожделением смотрела на него и ждала только, когда детвора и подростки хоть немного отцепятся от удачливого воина. Один лишь Дарник не разделял общих восторгов. Даже про шрамы высказался, что они бывают только у плохих воинов, хорошие оставляют шрамы у врага, а себя умеют хорошо защищать. Разумеется, его слова тотчас передали Весельчаку вместе с рассказом, как Рыбья Кровь расправился с четырьмя заволочцами. Слышать это тридцатилетнему гридю, проведшему десять лет в походах и даже побывавшему в Романии, было совсем не по вкусу. И уже при следующем появлении Дарника в Каменке Весельчак стал задирать его, вызывая на поединок.
– Вот только сражаться на деревянных мечах не для меня. А на настоящих боишься? – с вызовом спрашивал он.
Дарник не боялся, просто не знал, как объяснить пришельцу, что меча у них с Маланкой нет, а просить у кого-нибудь из дядьев он не мог и не хотел.
– Мне меч не нужен, у меня есть клевец.
– Как хочешь. Давай и так.
Посмотреть на то, как непобедимый Рыбья Кровь сразится с Весельчаком, на Сизый Луг явились все взрослые мужчины Каменки. Их присутствие Дарник воспринял со вздохом облегчения. На глазах родни Зрок вряд ли осмелится убить подростка. Поранить, покалечить – да, убить и быть навсегда изгнанным из Каменки – едва ли. Хотя, с другой стороны, может, как раз изгнания Весельчак и не страшился. Отправится опять служить князю своим мечом, и только. Словом, размышления Маланкиного сына перед поединком с ветераном-гридем были не самые радужные.
Разительное несоответствие вооружений обоих поединщиков бросалось в глаза даже неискушенным зрителям. С одной стороны, был большой тяжелый меч и нарядный круглый щит со стальным умбоном посередине и железной окантовкой по краю, с другой – невзрачный игрушечный клевец и самодельный прямоугольный щит с поперечными железными ребрами жесткости. Но зрители хранили молчание – дерзкий бежечанин уже давно всем в Каменке надоел, и хотелось, чтобы его как следует проучили.
Первый удар меча Дарник парировал, подставив широкую крестовину клевца, второй принял на обитое железом древко, а третий нанес сам, быстрым движением подцепив клевцом, как крюком, выставленную вперед ногу гридя. От неожиданной подсечки тот мигом растянулся на земле.
Зрители засмеялись. Взбешенный Весельчак вскочил и обрушил на противника град беспорядочных ударов. Дарник подставлял щит под острым углом, и меч скользил по ребрам жесткости, не причиняя щиту ни малейшего вреда. На пятом или шестом ударе Рыбья Кровь подловил противника еще раз и, зацепив меч клювом клевца у самой рукоятки, выбил его из рук Зрока. Ответом был новый взрыв хохота у зрителей. Когда Весельчак в третий раз изготовился к поединку, Дарник сам перешел в наступление, и теперь уже Весельчак должен был проявить все свое умение, чтобы отразить его удары, пугливо при этом отдергивая ноги, опасаясь повторной подсечки. Отступая, он умудрился поскользнуться и вновь оказался на земле. Но
