ПРОЕКТ
- в отличие от любых языковых практик и идентификации с ними (включая и перформансно- поведенческий текст) предполагает доминанту временной составляющей и процесса развертывания вдоль временной оси (предел: проект длиною в жизнь), когда любого рода текстовые знаки суть лишь некие отметки, определяющие траекторию, вектор проектного существования, художественно-эстетического бытования почти фантомным способом. Термин актуализировался для меня в середине 90-х годов.
СПАСИТЕЛЬНАЯ РУТИНА
- продолжительная художественно-экзистенциальная практика, имеющая целью не порождение текстов, но посредством производимых текстов выстраивание художественного организма, способного почти спонтанно, самопроизвольно в любой момент порождать артефакты. Термин 80-х годов.
УБИЕНИЕ ВРЕМЕНИ ЖИЗНИ
- т.е. инерционное функционирование творческого организма, посредством многолетней художественно-экзистенциальной практики могущего реализовать себя в узком диапазоне жизнепроявлений, не имеющего других способов и занятий для убиения времени оставшейся жизни. Термин 80-х годов.
ЭТО ЧТО-ТО НЕЗЕМНОЕ
- восклицание, имеющее единственный смысл отстранения, устранения от навязываемой оценки путем ритуального использования пустых, пустотных форм определения степени духовности. Термин начала 70-х годов.
ПРОЙТИ БОКОВЫМ ГИТЛЕРОМ
- способность аватары, эманационной персонификации некой мощной субстанции благодаря низкой энергии взаимодействия и почти нулевой валентности проходить касательным или капиллярным способом там и туда, где и куда самой основной сущности благодаря ее мощи практически путь заказан. Термин конца 80-х годов.
МИЛИЦАНЕР
- носитель идеи небесного государства и государственности и медиатор между государством земным и небесным, поскольку идеи небесной государственности в пределах земного государства невоплотимы, он есть герой культурный, страдающий. Возник в середине 70-х годов, основной сборник - «Апофеоз милицанера» (1978).
приложение 3 дополнительный словарь В. Захарова (к теме «новый романтизм»)
дополнительный словарь В.Захарова
Данный дополнительный словарь вызвал справедливое замечание Андрея Монастырского в связи с тем, что он скорее является художественным произведением, нежели словарем как таковым, или даже не полухудожественным, что, по мнению составителя, допустимо. Справедливость сомнений здесь, видимо, в следующем: прилагаемый словарь не обладает набором признаков действительного словаря. Здесь не указаны место и время употребления того или иного термина, нет библиографии. Более того, сама форма описания терминов литературна, да и сами термины типа Солнце, Весна, Мальчик, качающий ногой, не являются авторскими. По сути, при наличии таланта, а возможно, и нет, во всяком случае, при желании можно дать тем же самым терминам другие определения, описания, комментарии. И количество подобных словарей исчезнет в бесконечности.
Моя позиция в этом вопросе следующая: почти все термины (а я именно на этом и настаиваю) общеупотребимы, но до сих пор, несмотря на присутствие повсюду бесконечности, не были сведены в подобный словарь, и именно контекст «терминов московского концептуализма» и провоцирует к созданию последнего. Однако слово «провоцирует» не означает придумать как бы «вдогонку» новый словарь, хотя именно это я и сделаю позже - доведу поднятую мной тему «нового романтизма» до объема настоящего словаря.
Термины, предлагаемые мной для данной публикации, демонстрируют те аспекты интересующей меня проблематики, которые нашли отражение в моих проектах за последние три года. К примеру: Дон-Кихот, мельница, ветер, одинокая собака, заглядывающая в глаза, небо и облака использовались как самостоятельные категории в проекте «Дон-Кихот против Интернета, Старая утопия на рубеже третьего тысячелетия» 1987 г. Другие термины: след от пальца на пыльной поверхности, лето, весна, день и другие - являются дальнейшей разработкой темы «Тупика», начатой в соавторстве с Сергеем Ануфриевым. И конечно, такие термины, как вздох сожаления, Тлен Гульд, Бах, признание в измене, разум счастливый, розы в хрустальной вазе и многие другие, суть результат многолетнего психоделического опыта, который, как у Паши Пепперштейна, лежит непомерным грузом в форме «лабораторных записей». И я мог бы датировать каждый из терминов, но именно этого мне и не хотелось. Для меня, я подчеркиваю, была необходима другая форма описания. Я выбрал - традиционную, литературную, да еще усиленную цитатами.
Психоделические термины обычно двулики. То, о чем пишет Паша, мне понятно из глубины совместного опыта. Мне одновременно понятны и суть, и нюансы, и даже то, о чем он промолчал. Об этом также можно написать целую книгу (возможно, это и случится). Я мог бы подписаться под определением термина, но при
