— Что?… — переспросила Идэль. Она думала о чем-то своем и не услышала вопроса.
Дэвид повторил. Принцесса дернула плечиком.
— Не знаю. Я не очень-то разбираюсь во всем этом. Наверное, проблема в передаче энергии.
— Кстати, вот этого я тоже не понимаю. Как вы…
— Тебе не меня нужно спрашивать. Я не смогу дать компетентного ответа.
— Мне бы хоть какой-то. Я тут пытался расспросить нескольких людей. Никто ничего не понимает. Впрочем, это не удивительно. Если в своем родном мире я спрошу у обывателя «каким образом ток бежит по проводу?», тоже вряд ли услышу что-то внятное. Тем не менее, все достижениями науки и техники в быту спокойно пользуются, даже не задумываясь, как эти приборы работают. У вас тоже самое. Это еще ничего, но у вас все… другое. И, кстати, как у вас могут существовать сложные приборы? Почему не начинается «войны элементов»?
— Потому что с помощью алхимии и астрологии мы подбираем такие сочетания материалов, стихиальные составляющие которых не противоречат друг другу. В принципе, технологический прибор можно сделать и в Хеллаэне. Только это будет чрезвычайно сложно. У нас проще — магический фон мира не настолько высок. В твоем родном, очевидно, еще проще. По крайней мере, если судить по тому, что ты мне о нем рассказывал.
— У нас вообще никакие стихиальные составляющие материалов в ходе производства не учитываются, — сказал Дэвид.
Идэль удивилась:
— И все работает?
— Угу
— Вот уж действительно странно. Я читала о таких мирах, но они, как мне всегда казалось, должны находиться где-нибудь поблизости от Безумия или Пределов. Как вообще в Сущем может существовать мир без стихий? Из чего же он тогда состоит?
— Из того же, что и все остальные миры, — буркнул Дэвид. — Просто наши стихии крайне ослаблены и смешаны друг с другом. Они… обездушены, что ли.
Идэль кивнула. Похоже, что слова Дэвида согласовались с тем, что она читала. Некоторое время они молчали.
— Так что там с передачей энергии? — спросил Дэвид. — Почему ты думаешь, что проблема именно в этом?
— Метамагическое поле нашего мира, — произнесла Идэль, — не совсем… однородно. По-своему, оно очень упорядочено… более, чем в других мирах. Как я понимаю, оно имеет весьма сложную структуру…
— Ну, это везде так.
— Да, но у нас совсем особый случай. Существуют своего рода каналы, по которым можно передавать довольно солидные порции энергии из одной точки в другую без какого-либо проводника. Направленность этих каналов регулируется искусственным путем, на специальных станциях.
— Да, это я уже понял. Электричество прямо со станций поступает в розетку. Никаких проводов, ничего. Вот только как? Никаких нематериальных каналов, по которым бежал бы ток, я с помощью Ока не вижу.
— Ну! — Идэль рассмеялась. — Наивно предполагать, что эти каналы должны обязательно иметь какое-то пространственное воплощение. Пусть даже и на «магическом» уровне мира.
— Тогда я ничего не понимаю, — сказал Дэвид.
— Я тоже. Надо учиться много лет, чтобы во всем этом разобраться. Однако беспроводная передача энергии в Хеллаэне — пусть не электрической, иной — тебя не удивляла.
— Ну… да, — признался землянин. — Я просто принимал это за данность. В Хеллаэне и без того слишком много чудес. Но ведь это волшебный мир, и там все возможно.
— Нет никаких границ между техникой и магией, — возразила Идэль. — Техника — это просто особая, редкая магия, которая может существовать лишь в мирах с очень низким фоном. Такая вот аномальная магия.
Дэвид рассмеялся, но, посмотрев на ее лицо, понял — она не шутит.
Давным-давно, когда он только попал в Нимриан, Лэйкил кен Апрей говорил ему совершенно противоположные вещи. Лэйкил сразу развел технику и волшебство в разные стороны, он посоветовал Дэвиду забыть о привычном отношении к миру и воспринимать процесс создания заклинаний как искусство. Дэвид послушался, и это мировоззрение на последующие четыре года стало для него естественным, само собой разумеющимся. Идэль же следовала иному подходу, более характерному для магов-классиков: для них волшебство — не искусство, но наука, и та наука, которая существует на родине Дэвида Брендома — лишь частный случай ее. Кто из них был прав, кто ошибался? Нимриано-хеллаэнские аристократы, закостенелые индивидуалисты, обладали от рождения высоким личным Даром. Для них волшебство было игрой и таинством, горожан и прочих адептов «классической магии» они презирали. Однако «классики» преподавали в Академии, «классики» возвели города и освоили такие способы оперирования заклятьями, которые спесивой аристократии никогда и не снились. Отдельный горожанин значительно слабее аристократа, но маги-классики могли создавать системы поразительной сложности, кроме того, их (классиков) было во много раз больше, чем аристократов. Путь «классика» проще и легче, и если бы в метрополии возгорелась война между городами и замками, неизвестно еще, кто из нее вышел бы победителем…
«А вот интересно, — подумал Дэвид, — если для «классиков» магия — наука, а для аристократии — искусство… то что она такое для Обладающих? Для тех, кто сам — лишь часть Силы? От собственных мыслей его отвлек голос Идэль.
— …По этим каналам, — говорила принцесса, — внутри системы может происходить передача энергии. Но система должна быть целостной, созданной по определенному плану. Поэтому у нас министерства архитектуры и транспорта объединены в одно. Планировка города — это очень важно. Правильное расположение улиц и зданий позволяет держать эти энергетические каналы чистыми и открытыми.
— Так. — Дэвид сделал паузу. — Кажется, до меня начинает доходить. У вас нет отдельных проводов, по которым течет ток. У вас сам город — как целая система — служит таким проводником. Правильно?
— Да, примерно так.
— И в пределах города вы со станции можете перекинуть энергию прямо в розетку, лишь бы вход и выход были настроены друг на друга, так как никакого расстояния между ними, по сути, нет?
— Каким же образом тогда катаются электропоезда между городами?
— Совокупностью всех локальных систем — городов — является планета в целом. Это тоже система, только более высокого порядка. Внутри нее, в принципе, мы можем передать энергию в любую точку.
— Тогда почему нет электромобилей?
— Потому что выход должен быть неподвижным.
— Но…
— Точнее, — поправилась Идэль, — он может быть и подвижным, но тогда начинаются проблемы с передачей. Я же говорю — я не понимаю, почему это происходит. Это такая заумь, что в ней нормальному человеку никогда не разобраться; Я просто знаю, что это так.
— Но ведь существуют летающие аппараты… эти ваши спегсайбы, «молниевые корабли». И спегхаты… Вы ведь носите их с собой…
— Послушай, — сказала Идэль, выглядывая в окно. — Задай эти вопросы кому-нибудь другому. Мы уже подъезжаем. Я тебе еще раз повторяю — я не специалист.
Звонко цокая подковами, четверка лошадей миновала арку ворот. Дворцовый комплекс был окружен цветочными клумбами и постриженными деревьями; в западной части имелось даже что-то вроде маленького парка. На несколько секунд из-за деревьев вынырнул старый дворец — укрепленная, хорошо охраняемая постройка, внешне напоминавшая куб с четырьмя башнями по углам. Карета остановилась напротив входа в новый дворец. Поднявшись по парадной лестнице в сопровождении дворян, Идэль и Дэвид вошли в здание. Поскольку теперь Дэвид имел статус не гостя, а гвардейца и личного телохранителя Идэль, вопрос о его праве носить оружие во дворце более не поднимался.
Сегодня на повестке дня у Идэль была встреча с Шераганом. Принц занимал комнаты в северной части дворца. Дэвид и Ллок остались в приемной, в обществе трех вооруженных дворян из свиты принца.
Гостиную дяди Идэль видела в первый раз — до ее отъезда в Нимриан им не доводилось часто
