Открыл холодильник, достал пару бутылок 'Боржоми'. Начал расспрашивать о житье-бытье.
Говорит:
- Я сам здесь без году неделя, только закончил бронетанковую
Академию, только дела принял. Куда его определим?
- Наверное в семерку, там с офицерами совсем худо, на место
Портнова, а Портнов пусть роту принимает.
- Давай капитан, оформляй. А ты еще водички попей.
Вижу, пришелся я ему по душе. Это сердцем чувствуешь. А потом понял, так оно и было.
Затем встал на партучет. Зам.начПО обрадовался:
- О, в нашем полку прибыло.
Потом узнал: начальник Политотдела, полковник Волков, получил шесть лет за перевоз оружия через границу. В Союзе в ресторане дебош устроил со стрельбой из пистолетов. На его место пришел подполковник
Артемьев из спецназа, но это уже в Гардезе.
В батальон прибыл к четырем часам дня. Слышу дневальные на линейке: 'Рота, подъем, построение через две минуты на центральной линейке'.
Захожу в штабную палатку, все в трусах, поставил чемодан.
- Кому представиться?
- Я НШ батальона, пойдем к комбату.
Комбат находился от штаба батальона в метрах десяти, в землянке.
Я представился. Минометчики как раз приехали из Кундуза, дынь примерно двадцать привезли, несколько штук комбату занесли.
- Ну, лейтенант, скидай свою красную фуражку, пойдем, посмотрим, какой подарок мне семерка привезла.
Выходим из землянки. Каленов мою фуражку на глиняный забор положил, а это оказывается, туалет был, и давай из Маузера пулять.
Из туалета бойцы, кто там был, ползком, и в рассыпную.
- На, покажи, на что способен.
Маузер штука серьезная, три пули одну в другую всадил. Отдал оружие.
- Неплохо-неплохо. Киевлянин, значит, разведчик, семерка дело серьезное, там серьезные люди нужны.
- …
- На, дыньки отведай, таких сроду не ел.
Действительно, таких сладких раньше не пробовал. Сок потек по рукам, мухи тут как тут. Помыл руки, запил водой, чтоб не так сладко. Вот это меня и погубило на следующих три дня. Рывками потом передвигался, температура поднялась, от сортира на десять метров не отходил. Ребята смеются, а я и засмеяться не могу. Переоделся в мабуту, пистолет получил, за своего стал сходить.
Подъем в бригаде был в четыре утра, затем завтрак и занятия до двенадцати. Потом тихий час до четырех, потом когда жара спадала, остальные воинские ритуалы.
За эти дни, что провел в бригаде, я так и не увидел конкретной
'боевой' работы, с которой столкнулся буквально через считанные дни. Обыкновенная рутинная лагерная жизнь военного городка.
Александр:
Всего же из моего Киевского ВОКУ в нашу бригаду попало четыре человека, все, кроме меня, в четвертый батальон. Я был назначен в 7 роту третьего батальона.
7 ДШР стояла отдельно от бригады и находилась в кишлаке
Имам-Сахиб в 6 километрах от советской границы. Связь в основном была вертолетами, и колонны уходили приблизительно раз в месяц от нашей роты за боеприпасами, питанием и прочим. Из Алма- Атинского
ВОКУ командирами взводов были назначены Валера Перхайло, позывной
'Халл' (7ДШР), Витя Станович - 'Джоник', Серега Лещишин (8 ДШР),
Саша Руденских (9 ДШР). Комбат, майор Каленов - 'Хромой Аист' - кликуха по позывному, и еще одна нога короче другой была. Я четыре-пять дней пожил в батальоне, до подхода колонны из
Имам-Сахиба. В это время мы познакомились со всеми, а с Халлом подружились.
5 сентября пришла колонна, и мы, сопливые лейтенанты, двинулись в свое первое сопровождение. Старшим колонны был Витя
Берестов, а с ним Эдик Куроян - оба минометчики, они приезжали в бригаду для вступления в партию. Колонна состояла из двух БМД, БТРД и двух ГАЗонов. Бригада и аэродром располагались на огромном плато, с этого плато надо было съехать вниз в Кундуз, затем по городу, далее через 'скотный базар', который на наших глазах долбали вертушки, по мосту через реку и выходишь на трассу. Километрах в пяти от города находился 'Северный городок', там находились тылы мотострелков. Мы заехали к ним, набрали продуктов, и отправились в путь. Местность была ровная, видимость - несколько километров. Чтобы не попасть на мину, мы пылили параллельно дороге, рассыпавшись в линию, это чтобы не накрывало пылью. Так прошли по пустыне километров пятьдесят. Ближе к Порт-Шерхану свернули направо и вошли в зеленку. Дорога шла в 5-6 километрах вдоль границы. Граница - это река Пяндж, все изготовились к бою. У нас с Халлом оружия не было, мы уселись за курсовые пулеметы. Начался обстрел, мы поливали зеленку, хотя ничего видно не было.
Остановились. Сверху, по голове постучал парень, улыбаясь, сказал, чтобы вылезали и зашли к нему чайку попить. Так мы познакомились с командиром второго взвода Пашей Пятлиным. Он с взводом, расчетом АГС, и двумя М-82 мм. 'Подносами', находился в населенном пункте Басиз, как раз на половине пути от Порт-Шерхана к
Имам-Сахибу.
Второй взвод жил в доме, окруженном глинобитной стеной на окраине Басиза, БМД и техника были внутри, бойцы спали на циновках, был свой повар, короче полная автономия. Обстрелы были практически постоянными, но обязательно не менее двух раз в день - утром и вечером, в таком напряжении люди жили месяцами, правда, к этому быстро привыкаешь.
Потом стало понятно, почему к седьмой роте так уважительно в бригаде все относились. При мне, с августа по декабрь, бригада никуда не ходила, только артиллеристы в охранении изображали бурную деятельность. А наша рота два-три раза в неделю работала по реализации разведданных - мы с разрешения командования действовали совместно с погранцами - их зона ответственности в Афгане была 20 километров вдоль границы. Наши раненные лечились в больнице в Пяндже.
В роте был пункт начальника разведки Пянджского погранотряда
(полковник Халейкназаров и капитан Иванов). Сам полковник переодевался в 'духа' и пропадал, добывая разведданные.
Пограничникам в то время, согласно конвенции, запрещалось находиться на чужой территории. Поэтому на боевые привлекали нас при поддержке вертолетов погранцов. Таких 'оторви - голов' летчиков я в Афгане больше не видывал: мы носились с ними буквально между деревьев, а у наших был приказ ниже 3,5 километров не спускаться, только при заходе на боевой.
