- Товарищ прапорщик, я не знаю. Обращайтесь позже, и не ко мне. Я не знаю.
- Короче, договорились. Ты, главное не ссы. Всем надо жить.
Вот этот полезет, - он указал на стоящего поодаль солдата.
Прапор из хозвзвода развернулся и пошел к себе. Уверенный в себе, он себе уже все решил.
Только что кончился развод на караул, Дубин и Ташик Рамшанов охраняли склад с продовольствием. Прапор выбрал Дубина. Ташик и чурка узбекская, да и дембель уже. Не стал связываться.
В четыре часа ночи в караулку влетел Рамшанов, без автомата.
Он трясся, весь в слезах, как девица и не смог говорить по-русски.
- Там, там, - он тыкал пальцем в сторону поста, - там!!!!!
- Что там?! - начальником караула был ротный, старший лейтенант Контио, - Что ты лепечешь, Ташик?!
- Там, там, - я думал, душман - он черный!
- Так, Хрунов, убери его. Караул в ружье.
Зам. начальника караула Хрунов схватил Рамшанова за шкирку, и потащил в спальное помещение: 'Караул! В ружье!'
Дубин поднял голову с топчана и увидел Ташика, который повалился у него в ногах в спазмах от слез. Сон слетел, он не хотел верить, неужели?! Вот придурок этот прапор!
Возле склада валялась приставная лестница, и лежало тело расстрелянного солдатика. Ташик постарался, очередь разрубила тело.
Почти в упор.
Прапор не знал, что Рамшанов решил стоять вторым, и попросил
Дубина об обмене.
Надо было доложить. Не доложил.
Александр:
Рядовой Данилов - спешились на операции, кажется на зимних
'Бараках', в один из очередных бестолковых дней операции. С нами пулеметчики были, их БТРД не брали, шуму много. Посчитались, мне
Витя Осетров докладывает:
- Нет Данилова.
Заглядываем за БТР - лежит родимый без сознания. Припал к глушителю и надышался угарных газов. Оставили его 'на броне'.
Подходим к 'зеленке'. Выстрел, у меня Саша Невзоров - пулеметчик падает, пуля прямо в лоб, снайпер. 'Оторвались' на духах, около десятка пленных взяли.
Группа Костенко, замкомбата, попалась по пути, он всегда один
'работал', я доложил ему обстановку. Он 'посоветовал', и показал как надо 'работать' с пленными. После его самостоятельных 'рейдов' не одна сотня мирных дехкан пополнила ряды 'духов' с соответствующим к нам отношением.
Взвод вызывает меня на комсомольское собрание после операции.
Решение - рядового Данилова за трусость в хозвзвод перевести, мы ему не доверяем. Никуда не деться, перевели.
Через несколько месяцев его часовой восьмерки убил. Ночью.
Когда он грабил продовольственный склад батальона.
А до этого, тем же днем, колонна проходила на Гардез. И у меня
'молодой' Болдов в сад за яблоками за дорогу полез, на противопехотке подорвался, ступню оторвало: увидел комбата и деру в сторону сопки. Мы его на БМДшке доставали с минного поля.
Утром на построении комбат начал с хозвзвода. Сначала письмо какого-то бойца зачитал, батальон стоял 'ржал': 'Лежу на трупе убитого друга и пишу любимая тебе письмо… и т.д.'. Потом приказал из санчасти вынести Данилова: 'Вот товарищи бойцы, воровать у своих же нехорошо, а это…. воровало, был бы Союз, часовой 10 суток отпуска получил. Я вам говорил, что в сад за яблоками ходить не надо? А вот это… ходило, выведите Болдова.'
Вертушки были уже на подходе, вскоре их обоих увезли.
Дмитрий:
Рота была поднята по тревоге внезапно.
Сказано глупо.
Просто внезапность объяснялась не войной, что было бы понятно, а чем-то иным. Весь личный состав вернули с различных работ, механиков-водителей из техпарка; даже наряд по роте стоял в строю, у входа в казарму, включая дневального с тумбочки, без оружия. Т.е. рота была построена целиком, во главе с командиром, который и сам стоял недовольный и в недоумении. Построение объявил замполит батальона… Этот-то чего раскомандовался вдруг?!
И что это?
Из мрака казармы, с другого ее конца вдруг появились неясные фигуры офицеров и штатских: это были - этот самый замполит батальона, с ним какой-то незнакомый полковник - невидаль какая в батальоне, где командиром был майор, советник губернатора Логара из
Мухаммед Ага (офицер наш, но одетый в афганскую форму), один знакомый всем ХАДовец, который зыркал на строй, и всячески пытался дать нам понять, и мимикой лица, и руками - как-то, что он здесь совершенно ни при делах, трое штатских афганцев - бабаев и несколько основательно вооруженных солдат. Солдаты были не из батальона. В батальоне оставалось человек двести всего, так что все, уж друг друга знали. Эти сытые морды явились из другого мира, наверное, с полковником, который встал на ступенях казармы, между гильз, изображавших урны. Потом он обернулся, и что-то тихо приказал мордам, те снова растворились во тьме казармы.
Рядом с Дубиным, в строю - Костя и Серега.
