Одновременно я думала о том, что делаю что-то совсем нехорошее, что надо взять себя в руки и остановиться, пока не поздно. Но все мои мысли на эту тему помещались в каком-то самом отдаленном углу мозга и совершенно не могли справиться с настойчивым 'отдай!'. Я с упорством маньяка корежила чужую ладонь, пока она наконец не поддалась и пальцы, треснув суставами, не разжались.
Именно эта рука издавала щелчки, пугая меня, – почему-то решила я. – Это она щелкала пальцами в призыве… Какая чушь!
Из разжатой ладони на пол выпала какая-то бумажка. Но не она интересовала меня в тот момент, а только кольцо, сияющее сапфиром с безымянного пальца, манило меня, как стрелку компаса притягивает Северный полюс.
Господи! – молила я. – Лишь бы оно не вросло в кожу! А то ведь в раже я не смогу остановиться… и ножом!.. Не допусти, Господи!..
Я взялась пальцами за кольцо и потянула его. Кольцо не двигалось.
Главное – не нервничать! – успокаивала я себя, вертя кольцо в разные стороны, раскачивая его на холодной коже. – Вот так, вот так!
И колечко пошло! Сначала с трудом, потом все уверенней, перевалило через первую фалангу, а далее пошло как по маслу, пока наконец не оказалось у меня в руках. Я отпустила мертвую руку, и она с глухим стуком опустилась рядом с моей коляской.
Дважды крутанув колесами, я остановилась посреди комнаты, как раз в самом ярком световом пятне от люстры, подняла кольцо на ладони и залюбовалась сапфировой змейкой и сиянием ее бриллиантовых глаз. Затем я попробовала украшение на своей руке, но кольцо было чересчур велико для любого моего пальца.
Мужское, – утвердилась я и, вновь сняв драгоценность с пальца, завертела ею перед глазами.
– Ах, какое великолепие! – приговаривала я, заглядывая в самые бриллиантовые глазки змейки. – Какая тончайшая работа!
На внутренней стороне кольца я увидела какие-то буквы и решила, что это проставленная проба, но, присмотревшись внимательно, разглядела, что ошиблась, что это вовсе не проба, а нечто, похожее на иероглифы.
А колечко-то – азиатское! – догадалась я, и вдруг мне показалось, что в змеиной головке что-то переменилось. То ли сапфир поменял свой цвет, то ли бриллианты загорелись по-новому, но что-то неуловимое случилось с драгоценностью. Вдобавок от золота произошло тепло, металл неожиданно нагрелся, сапфировая головка змейки вдруг дернулась, будто в броске, и мою щеку что-то укололо. Укол был не сильным, как комар укусил, но некая странность нашла на мое тело мгновенно. Я вдруг ослабела всеми членами, ощутила непреодолимое желание спать, тут же закрыла глаза и, прежде чем отпустить сознание в глубины сна, подумала:
– Яд! Колечко-то японское оказалось, с секретом!..
Украшение выпало из рук, покатилось по полу, и я отключилась.
Не знаю, сколько времени я провела без сознания, но когда пришла в себя, то обнаружила, что день за окном в полном разгаре и что солнце полощется в занавесках моих окон, забрасывая стены комнаты причудливыми тенями.
Ах, как некстати электрический свет вперемешку с солнечными лучами! – подумала я и, щелкнув выключателем, погасила люстру.
На полу, в солнечном квадрате, лежала рука с растопыренными пальцами. Увидев ее, окрашенную зимним золотом, я вспомнила, что неожиданно потеряла сознание от японского кольца, и порадовалась, что не умерла, став жертвой азиатской изощренности. Яд, должно быть, испортился.
А где же кольцо? Вероятно, выпало, когда я находилась вне реальности.
Оглядевшись по сторонам, я не обнаружила драгоценности ни рядом с коляской, ни под столом, ни где- либо еще на полу.
Вот незадача! – огорчилась я. – Куда же оно могло запропаститься?
Колыхнулись на окне занавески, и световой квадрат, в котором лежала рука, переместился в сторону. Что-то блеснуло на одном из пальцев, и я, безмерно удивляясь, поняла, что это то самое кольцо, которое я безуспешно разыскиваю на полу.
А как оно туда попало? – поинтересовалась я у самой себя, будучи абсолютно уверенной, что не надевала его на палец. – Мистика какая-то!
Мне все это очень не понравилось, я было уже окончательно решила сдать футляр в полицию, как под колесом своей коляски заметила сложенную квадратиком бумажку розового цвета, выпавшую давеча из разжатой мною ладони.
Может быть, в ней написана разгадка смерти? – подумала я, дотягиваясь до бумажки. – Имя преступника начертано?
Еще я подумала, что все это не мое дело, что я уже и так много напортачила, что надо наконец перестать заниматься самодеятельностью и, пока меня не обвинили во всех смертных грехах, немедленно сдать отрубленные руки куда положено. Но увы! Женское любопытство поистине непреодолимо! Оно, словно удар в солнечное сплетение, заставляет закоротить дыхание и сделать то, что делать совсем не нужно.
Нетерпеливыми руками я развернула бумажку. На ней были начертаны крупными печатными буквами два слова: ЛУЧШИЙ ДРУГ.
Так вот кто убийца – ЛУЧШИЙ ДРУГ! – догадалась я. – Это он расчленил тело!
Под крупными буквами было написано что-то еще, но гораздо более мелко. Приблизив бумажку к глазам, я с трудом разобрала:
'Переверните переводную картинку обратной стороной и приложите ее к предплечью руки. Затем возьмите смоченный теплой водой кусочек ваты и осторожными движениями трите бумагу до тех пор, пока изображение не отслоится, приклеившись к руке'.
