жевать.

Нет, бежать сломя голову — глупо и позорно. Раз пришли в кочевье, вычистить его надобно до донышка, как половцы русские деревни вычищали. Тем паче, что быстро примчаться соседи никак не могут. На пару дней пути от кочевья — пастбища хана Биняка. Еще два — по землям соседей. Значит, к ближним кочевьям гонцы, даже со всех сил торопясь, раньше двух дней не поспеют. Плюс — пара дней на сборы. Плюс — четыре дня пути. Три дня, как их заметили, уже миновало. Получается, еще дней пять есть в запасе, не менее.

— Ты хоть раз видела… — Олег запнулся, но выдавил: — Девушка… Ты видела, как соседи сюда приезжают? С какой стороны?

— Раз оттуда прискакали, — махнула рукой куда-то на стену юрты невольница, — но больше со стороны Волчьего бора скачут. Я так слыхала, иных лесов окрест нет, а путникам без огня тяжело — от мимо бора все и кочуют.

— А тем более зимой, — кивнул Середин, доедая мясо. — Стало быть, и подмога мимо Волчьего бора пойдет. А коли по уму действовать, то возле него и встречаться половцам надобно, дабы не поодиночке на нас набрасываться, а силу собрать да раздавить одним наскоком. Всё равно ведь получается, что мимо этой рощицы дороги у нас нет.

— Бегите! — снова попросила невольница.

— Дней пять у нас есть, — покачал головой Олег. — Давай, красотка, есть досыта, кумыс пить, отдыхать перед дальним переходом. За это время управимся. А коли кто раньше и заявится… Ну, так ему же хуже.

В действительности ратники управились со сборами только за шесть суток. Стада хана Биняка понадобилось вылавливать среди заснеженных просторов целых три дня. Во-первых, русские охотники, естественно, не знали, где пасутся те или иные стада, и их собирали с помощью освобожденных невольников, коих в кочевье оказалось немногим меньше полусотни. Во-вторых, после того, как хан прислал посыльных, призывая крепких пастухов для отпора, многие опытные кочевники предпочли уйти подальше, даже на чужие пастбища, и их пришлось форменным образом выслеживать, рубить, забирать скот. Всё это Олег узнал, когда с огромными, никем не считанными отарами прибыли последние, отправленные за добычей, дозорные.

Потом для замерзших в степи охотников был устроен отдых с кумысом и ласковыми половчанками, чтобы не сильно завидовали остававшимся в лагере товарищам. А еще целый день ушел на то, чтобы на свои, родные, телеги, уведенные степняками с Руси, на восточные двухколесные арбы, на тяжелые, предназначенные для быков, повозки, украденные кочевниками и вовсе непонятно где, загрузить найденное у колодца зерно, репу, капусту и морковь, чтобы собрать юрты — снять шкуры, скатать войлок, увязать каркасы. Заночевали ратники, как уже привыкли, на снегу, завернувшись в шкуры, и наутро рать наконец медленно двинулась вперед. И если захваченные многочисленные табуны еще были готовы мчаться в неизвестность вскачь, то овечьи отары, как их ни подгоняй, тащились чуть быстрее пешего путника. Точно так же, еле-еле, скрипели колесами арбы.

— Три… — прикинул на глазок Олег.

— Что три? — не понял едущий рядом Захар.

— Три дня нам таким ходом до Волчьего бора тащиться, — покачал головой Середин. — Ты даже не представляешь, старшой, какой сюрприз нас будет там ждать к этому времени.

— Какой? — не уразумел намека мужик.

— Ох, лихой, Захар. С длинными копьями, с крепкими мечами.

— Так, может, бросить овец да быстрым шагом пойти?

— Нет, ни к чему, — не согласился Середин. — Засада от этого меньше не станет, а добыча убавится. Люди должны знать, за что дерутся. Так и щиты легче покажутся, и сеча веселее будет. Пусть бредут. Только прикажи всю живность капустой да морковью кормить, чтобы в снегу не ковырялись и с голоду не попадали. Нам дома и без половецкого запаса сытно, а вот скотине подкормиться надо. Пусть жрет, а то и не доведем.

Позади снег медленно заметал пологую низину, щедро напоенную кровью, опустошенную чуть не до последнего зернышка. В середине ее, в древнем колодце плавали гниющие мертвецы, превращая драгоценную воду в яд. Ведун прекрасно понимал, что его воинство захватило не всех обитателей кочевья. Что точно так же, как в деревнях бабы с детьми отсиживались в схронах, так и среди степняков наверняка были те, кто отыскал место, чтобы затаиться, кто улизнул в степь и зарылся в неведомые ямы, отошел с торных троп. Но когда эти несчастные вернутся-таки к Кривому колодцу — они не найдут ни крошки еды, ни щепки дров, ни глотка воды. Ничего, что сможет продлить их жизнь хотя бы на десяток дней. А потому в степи скоро станет больше еще на несколько десятков мерзлых трупов.

Однако Середина не мучила совесть ни в единый миг. Потому что, оставь он жизнь кому-то из обитателей половецкого кочевья — те вырастут, наберут силу и придут в русские пределы с ненавистью и местью. Ведун уже достаточно пожил в этом мире, чтобы знать: народы, племена, селения, что убивают русских людей, что превращают их в рабов — не имеют права на существование. Никто, от взрослых мужей и до малого семени. Только так можно достичь мира и покоя на земле русской. Выбор прост: или люди, или убийцы и грабители. Третьего варианта не дано — а потому Середин сделал выбор в пользу своих.

Белый змей

Отары недовольно блеяли, но, подкармливаемые каждый вечер сытными «корешками», шли и не редели. Люди, правда, иногда начинали возмущаться, что воевода держит их в черном теле, что три дня подряд ни единого костра запалить не удалось, отогреться и горячего сварить — однако многочисленные добытые стада и длинный обоз со всяким добром не давали ропоту перерасти в бунт. Старшие по-прежнему признавали за Серединым право отдавать приказы, а ратники — право посылать их в дозоры и держать на холодном сале, кобыльем молоке и вяленом мясе.

Сюда они шли десять дней. Назад, перегруженные, как обожравшийся хомяк, раньше чем за месяц дойти охотники не смогут. Но когда доберутся до дому — каждый станет богаче в несколько раз. Вечером четвертого дня Середин созвал старших:

— Слушайте сюда, — кивнул он и нарисовал ножнами сабли на снегу длинный овал. — Давайте считать, что это Волчий бор. Любой путник, коли желает ночевать не под свист вьюги, а возле горячего костра, его не минует.

— Это даже глупая утка поймет, — сплюнул Княжич. — Почто собрал, кузнец? Эту глупость нам рассказать?

— Когда мы шли к кочевью, тут нас пастухи и заметили, — не обратив внимание на подколку, продолжил Олег. — После этого хан Биняк стал собирать своих людей и послал вестников к соседям. Его людишек мы уже перебили, но за то время, пока мы у кочевья торчали, соседи половецкие наверняка дорогу нам перекрыли и здесь, у леса, стоят.

— Ну, так вдарим по ним, чтобы век помнили и детям заказали! — сжал кулак Буривой.

— Это дело хорошее, — спокойно кивнул Середин, — да только скопилось их наверняка раз в десять более, нежели нас. Как бы они, кровью умывшись, нас всё-таки не побили всех до последнего. Опять же, раненые у нас в обозе, полон освобожденный. Что, их на милость половецкую отдавать?

— Как же иначе спор бранный решить? — не понял Захар.

— Я ни с кем спорить не собираюсь, — невозмутимо ответил Олег, — я человек мирный. Вот если бы половцы у костров сидели, а кони боевые в стороне паслись, то коней бы я увел — и делу конец.

— Да, кузнец! — первым сообразил Княжич. — Да, да! Я с тобой! Кто же в лагере коней держит? Они завсегда в стороне!

Вы читаете Тень воина
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату